Шли обратно с ней под руку; подойдя к дому, мы пропустили стариков [родителей] вперед, и тут несколько раз она крепко прижимала мою руку к себе и при этом так на меня смотрела! Я ей погладил руку, она мне пожала… простились с ней!.. Но странно, что при других она как будто ни при чем, — вот тут-то и загвоздка!

3 апреля (21 марта).

Среда. Завтра должна быть письменная работа по географии, но у меня, на счастье, заболел живот, и я завтра не иду! С Ольгой, моей милой Ольгой не видались даже издали. Мне интересно ее испытать, но что это мне самому стоит?! Оля, Оля!

4 апреля (22 марта).

Четверг. Утром зашла она с Сережкой… Ах, какая красавица! В летнем пальто, думка прелесть! Ах, какая хорошенькая… но тем не менее я держусь, черт меня побери, холодно! Вечером — тоже, так что даже Н.С. спросил, что со мной?

Днем играл у них 2 часа и отдыхал от «чистой атмосферы» нашего любезного семейства! Дорогая моя Оля! Чтобы я дал, чтоб сейчас тебя ласкать! Но ничто не суждено человеку творить по своей воле! Завтра урок для меня как праздник! Надо объясниться во всем…

6 апреля (24 марта).

Суббота. Были на концерте в Петро-Павловской церкви — божественно было! Особенно потому, что мы сидели с Олей тесно прижавшись друг к другу! Я придвинулся вперед настолько, что она мне сама рассказала о своих отношениях с Брандтом.

А все-таки, чего-то нет и нет, и я, несмотря на все старания, не пойму «чего» нет?! Несколько взглядов все-таки было…

7 апреля (25 марта).

Воскресенье. Гуляли с Сережей на Островах. Пришли домой и встретили Олю с матерью. Как хороша! Днем опять прошлялся за ней 1 час целый и говорил с ней только 5 минут. Она мне все хочет этот несчастный рубль отдать. Я эти билеты сохраню как святыню. Сейчас, вероятно, она возвратилась уже из гостей, и, вероятно, опять в моей милой малиновой блузке…

8 апреля (26 марта).

Понедельник. Утром к нам забегала на минутку, обещала прийти вечером; целый день после нея тосковал, делал ящики, читал «Божественную комедию». Вечером пришла, но мы с ней пошли к ней наверх играть на двух роялях… В субботу Вагнер в Капелле; она не идет (завтра спрошу: отчего?), а идет в воскресенье в церковь. <…>

Сегодня в гимназии не был, надеюсь также и завтра. Как хороша!

11 апреля (29 марта).

Четверг. …Вообще я ушел от нея опять «горячим» как тлеющий уголь. Как хороша в своей задумчивости. Не могу писать!.. «Женя, если бы вам было 34 года, а не 14 лет, я бы вам сказала, что я думаю, а теперь…» — это она сказала, прикладываясь лбом к моей руке… Уходя, 5 раз поцеловал руку.

12 апреля (30 марта).

Пятница. Работа по русскому.

2 часа, только и живу сегодня воспоминаниями об этой милой головке, приложившейся к моей руке. 4 час., утром от тети Веры, т.к. чуть не умер с тоски и от разговоров про финтифлюшки разных родов… Встретил Ольгу, просияла мне улыбкой, увидя меня, и долго смотрела мне вслед…

10 часов, был на исповеди… Ольгу видел лишь мельком. Ужасно нервен, вероятно потому, что у нея не был. Ах, Ольга!..

15 апреля (2 апреля).

Понедельник. Все налажено… с ея стороны «кажется» любовь, и вдруг… опять разговоры, что я туда слишком часто бегаю. Итак, опять буду жить от урока до урока, от одного, из двух вечеров в неделю, к другому… Ужасно! Милая, дорогая Олечка. Опять сегодня прижалась и стиснула руку… О, моя мать — злой Демон…

Живу до завтрашняго вечера и среды.

16 апреля (3 апреля).

Вторник. Работы по истории с алгеброй. Нечего написать. Опять… страстнее и ужаснее люблю с каждым часом. Конец! Завтра во время пути на концерт клянусь объясниться… Брррр… Какие муки я переживаю!

Сейчас иду — весна, вечернее освещение и, вдобавок ко всему, у меня опять появилась эта весенняя страсть, тоска по чему-то… Ольга! Заклинаю… То порывы, то отчаянье… Нет, завтра — конец!..

17 апреля (4 апреля).

Среда. Работу по русскому написал хорошо! Были на концерте, она была очень усталая и вялая, но все же, как могла проявлялась… шли обратно: она, видно, еле держалась на ногах, бедняжка… Я все сильней и сильней, безумней люблю… О Боже, вот бы летом жить вместе!

18 апреля (5 апреля).

Четверг. <…> С ней не виделся… опять спасибо розенкрейцерам и т.п., т.к. только благодаря им я смог завладеть своим мышлением: в гимназии ушел ото всех и долго сосредоточивался, пока curbis [вдвойне] стало ясно, как вода… и пришел опять к здравому плану действий. Сегодня не показываться, завтра тоже, послезавтра на уроке — при первом удобном случае излиться… Чуть ея голос сейчас опять меня не столкнул с ума. А то такие муки переносить больше не в состоянии.

21 апреля (8 апреля).

Воскресенье. Утром рыскал за ней — ни черта! <…> После завтрака тосковал и метался, т.к. она отказалась в пользу H.С. от билета (!?) Ах, это были ужасные минуты; но она все же пришла! Шли с ней вдвоем обратно. Я ее начал дразнить, что она, мол, хотела от меня на концерте отделаться… Она не на шутку рассердилась… крепко пожала на прощанье руку. Милая! Дорогая! Драгоценная! До вторника теперь!

25 апреля (12 апреля).

Четверг. Получил свидетельство: «переводится в шестой класс с наградой II степени»! Ну да ладно, не об этом речь.

Ольгу днем видал лишь в трамвае. Весь день шлялся, разбирал на рояле. Вечером играл (завтра к ней, дорогой, милой!), потом пошел к ней; она меня спросила: что я подразумевал под «психологией»? Я отмолчался. Завтра… Неужто развязка?!

Прямо поражаюсь моему умению владеть собой! Она мне сказала: что я должен быть человеком с волей… почему?

26 апреля (13 апреля).

Пятница. Проклятое число 13! Не повезло. Ольга меня любит — это ясно; я ее боготворю; все есть… только лета, проклятые лета и «положение», мое и ея, как она выразилась, ставят нас в безвыходное положение. <…> И всё, или я не могу договорить, или нас прерывают! Вот и сегодня!

А я люблю все страстнее и страстней! Бедная Ольга!

3 мая (20 апреля).

Пятница. С ней еле-еле видался вечером, когда она пришла ко всенощной. Очень мне