– Понятно, – снова усмехнулась Света. – Носколько этого лишнего веса? Ну хотя бы примерно. Десять килограммов, двадцать,тридцать. Или, может, сто?

А черт его знает, может, и сто. Если девчонка даже в школуне ходит, потому что стесняется сама себя, значит, там проблема – ого-го! Янапряг свои скудные знания анатомии и физиологии и быстро прикинул, что впятнадцать лет при росте сто шестьдесят пять сантиметров девочка должна, чтобыхорошо выглядеть, весить килограммов пятьдесят – пятьдесят пять; если она будетвесить восемьдесят, она будет выглядеть толстушкой, но не до такой степени,чтобы стесняться ходить в школу. А коль в школу она не ходит, значит, весперевалил, скорее всего, за девяносто. Стало быть, лишних получаетсякилограммов сорок. Или даже пятьдесят.

– Сорок, – произнес я не очень, впрочем,уверенно. – Или около того.

– Ладно, записывай. Сначала расскажу про питание, потомпро упражнения, потом поделюсь некоторыми своими ноу-хау. Кстати, твоя нынешняяпассия винегретик любит? Или селедочку под шубой?

– Конечно, – тут же ответил я.

А какой же русский человек не любит винегрет? Самая что ниесть наша национальная еда.

– Исключить категорически, – отрезала Светка идальше начала рассказывать такое, что у меня волосы на голове зашевелились отужаса. Она диктовала перечень разрешенных продуктов и способы их приготовления,а я записывал и удивлялся: как это вообще можно есть? Проще умереть от голода,чем давиться всем этим. Один шпинат чего стоит, я, например, на него дажесмотреть не могу, не то что принимать внутрь.

Когда дело дошло до Светкиных ноу-хау, моя бывшая подружкаснова меня огорошила неожиданным вопросом:

– Она подкусывает?

– Кого? – не понял я.

– Ну, я имею в виду – заедает?

– Что заедает?

– Да все, что угодно: волнение, стрессы, мелкие неприятности,долгое ожидание. Она хватается за бутербродики или конфетки, когда места себене находит?

– Это да, что есть, то есть.

Тут я не колебался ни минуты. Руденко же сам сказал, чтодочка разъелась.

– Курить бросала?

Это в пятнадцать-то лет, да при таком папаше? Наверняка дажеи не начинала.

– Нет, она никогда не курила.

– Мой тебе совет: купи ей пазлы, пусть складывает. Этомое собственное изобретение в борьбе с обжорством. Я тебе клянусь, это занятиетак засасывает, что забываешь обо всем, ну буквально обо всем, даже о том, чтопо телику твой любимый сериал идет. Оторваться невозможно, ни о какихбутербродах и конфетах даже речь не идет. Вот попробуй, сам увидишь. Она у тебяперед телевизором подолгу сидит?

Если б я знал! Но, наверное, подолгу, чем ей еще заниматься,если она никуда из дому не выходит?

– Да.

– Вот видишь, ее надо обязательно оторвать от экрана.

– А зачем?

– Господи, Паша, какой же ты тупой! Когда сидишь надиване и таращишься в ящик, то милое же дело чайку попить с чем-нибудь. В однойруке бутерброд, в другой чашка, глаза в телевизор уставила – и вперед. А когдапазлы складываешь, обе руки заняты. Да, чуть не забыла: картинка должна бытьбольшая, так что покупай трехтысячники.

– А какая разница? – глупо спросил я. – Чтоодин на три тысячи, что три по тысяче.

– Ну ты точно тупой, – горестно вздохнулаСветлана. – И как я с тобой целый год прожила – не понимаю. Трехтысячникотличается от тысячника тем, что он большой. Размер в два раза больше, а самихпазлов – в три. То есть картинку ты складываешь на одном столе, а пазлы лежатна другом, на один стол все не умещается, а если у тебя огромный стол, напримертеннисный, и на нем все умещается, то рукой не достать и глазами не видно. Всевремя приходится вставать, чтобы набрать подходящие по цвету фишки или найтито, что надо. Встал, сходил за фишками, принес, сел, приложил, подумал, опятьвстал, и так до бесконечности. Потом, по мере заполнения картинки, из положениясидя становится плохо видна верхняя часть, и все время нужно вставать, чтобыразглядеть, что там наверху. Опять же: сел – встал, сел – встал. Казалось бы,ерундовая нагрузка, а все равно нагрузка на мыщцы, все равно движения, и этоведь не пять минут, а пять часов, шесть, а то и больше. Я, например, в выходныедни часов по двенадцать-четырнадцать пазлы складываю. И жрать, между прочим,совершенно не хочется, я о еде вообще в это время напрочь забываю. Для менясуббота – святой день, только кефир и пазлы. И вес уходит преотлично.

Светка дала мне еще несколько мудрых советов психологическогоплана, но я понимал, что некоторые из них пролетали, как говорится, мимо денег.Например, я должен регулярно, то есть по нескольку раз в день, говорить своеймнимой подруге о том, какая она красивая и как я ее хочу. Тем самым я якобыбуду снимать у нее страх оказаться непривлекательной, а любые страхи, какизвестно, способствуют набору лишнего веса. Интересно, как это будет выглядеть,если я начну рассказывать пятнадцатилетней ученице, что она жутко красивая и яее жуть как хочу? Наверное, минут через пять-семь меня выгонят без выходногопособия. А то и под суд отдадут за растление несовершеннолетней.

Закончив ликбез у Светланы, я открыл в тетрадке чистуюстраницу и принялся составлять перечень физических нагрузок и необходимых дляэтого тренажеров. Хотелось к завтрашней встрече оказаться во всеоружии ипроизвести впечатление человека если и не очень опытного, то хотя бы знающего.

Последнее, что я сделал в тот день, – сообщил хозяйкеквартиры, что самое позднее через месяц я освобожу жилплощадь, потому что нашелработу и смогу снимать жилье, так что она может начать подыскивать покупателя.Сообщение было принято с благодарностью и нескрываемой радостью, и я лег спатьс ощущением, что жизнь наконец-то начала налаживаться. О своей шпионской миссиия ухитрился очень удачно забыть, чтобы не портить хорошее настроение. У менявообще мозги удобно устроены, они никогда лишней секунды не думают онеприятном, зато с удовольствием воспринимают все позитивное. Отсюда и все моибеды.

* * *

Я безнадежно опаздывал и клял себя последними словами за то,что не догадался, а точнее сказать – поленился выехать из дому пораньше, чтобыиметь запас времени на петляние по старомосковским переулкам в поисках нужногоадреса. А ведь мой новый шеф предупредил – никаких опозданий! И надо ж так,первое же мое появление в его доме начнется именно с опоздания. Вот дурак-то я,поискать еще таких.

Наконец указанный в бумажке дом обнаружился, причем вкаком-то весьма странном месте: имея официальный номер 37, он спрятался вглубине между номерами 29 и 31, и я раз двадцать как минимум мимо негопроскочил, пока не нашел. Видок у домика был чудной, вековой давностипокосившиеся оконные переплеты чередовались с дорогими стеклопакетами, и ясообразил, что это, скорее всего, частично расселенные коммуналки.