Но лучше бы, конечно, просто оказаться на месте дуры Данки,она все равно своего места не ценит. Елы-палы, пятнадцать лет девке, я в еевозрасте уже трахалась вовсю, а она? Привели ей сперва домашнего учителя,теперь вот тренера, оба молодые мужики, один другого лучше, так хоть бы капляженственности проснулась! Нет ведь, сидит, глаза уткнула в тарелку и жрет,жрет, жрет, как свинья, даже вкуса не замечает. Как осетрины хочется… Ненавижу!Убила бы ее, честное слово. И мать свою, дуру-неудачницу, тоже за компаниюзамочила бы. И дядя Миша с тетей Ларой меня бы удочерили. А что им останется? Уних не будет дочери, у меня – матери, тем более родная кровь. Хотя дляудочерения я уже слишком взрослая, совершеннолетняя, но все равно, я осталасьбы с ними и оказалась на месте Данки. Что и требовалось доказать.

А лучше всего было бы всех убить и остаться единственнойнаследницей. Ладно, Ленку с Костиком можно оставить, они – такая дальняя родня,что на наследство претендовать не могут, выпереть их к чертовой матери отсюда –и дело с концом. Бабку Аню тоже можно пожалеть, она старая, ей много не надо,затолкать ее в самую дальнюю комнату, давать корм три раза в день – и всего-тозабот. А остальное тратить на себя, на себя, на себя! Хотя нет, есть же ещедядя Володя и тетя Муза, с ними придется делиться, они тоже наследники. Но онитакие… им вообще ничего не надо, живут в обнимку со своей дурацкой наукой,деньгами вообще не интересуются. Дядя Володя… Вот это хай-класс! Просто неверится, что в этой уродской семейке водятся такие люди. Красивый – глаз неоторвать! Жалко, что он мой родной дядя, а то уж я знала бы, как поступить, иникакая серая моль тетя Муза мне не помешала бы. Да нас даже сравнивать нельзя,слепому понятно, что я – лучше. Хотя бы тем, что моложе. Интересно, дядя Володяхоть раз в жизни своей Музе изменил? Ни за что не поверю, чтобы таким красивыми умным мужиком бабы не интересовались, а сексуальный интерес, как хорошоизвестно, штука заразная, вроде гриппа, флюиды обязательно вызывают ответноеволнение. Неужели он ни разу не поддался? Да быть не может! Я, например, всегдасразу чувствую, когда мной кто-нибудь интересуется, и начинаю волноваться. Менячужой интерес будоражит, заводит.

Разговор за столом какой-то неинтересный, никак мне нашегофизкультурника на себя не переключить, он о чем-то с Артемом потихонькушепчется. Это плохо, сейчас Темка ему напоет невесть чего… Дурачок, влюблен вменя по уши, но безответно, на фиг он мне нужен-то, ботаник бессмысленный! Нуиз вредности, чтобы Данке насолить, я с ним раз пять в его комнате закрывалась,подумаешь, от меня не убудет, зажмурилась и перетерпела, даже что-то тампостаралась изобразить вроде экстаза, зато сколько удовольствия я получила,когда Данка все поняла! Так теперь Тема считает меня своей любовницей на векивечные, прохода не дает, в глаза заглядывает и одолевает всякими скабрезныминамеками, он вполне может, если почует в физкультурнике соперника, заранеесообщить ему, что, мол, девушка прочно занята и ручонки не протягивай. Вот этихпревентивных сообщений мне как раз и не надо, это мне все планы порушит. Так,баба Аня, кажется, собирается вещать… О господи, как мне надело все!

Сейчас сказать или попозже, когда Миша придет? Или, может,вообще не говорить, пока промолчать? Володенька прав, надо сделать так, как онговорит, но почему-то мне боязно… Вот ведь дожила до старости, никогда небоялась детей, всю жизнь ими командовала, а теперь вдруг робость одолевает.Ничего плохого сказать не собираюсь, а все равно почему-то побаиваюсь. Страшножить в зависимости, все время думаешь, как бы угодить. Мишку не боюсь, он мне поперекслова не вымолвит, Валюшка тоже послушается, Леночка вообще не в счет, оназдесь на птичьих правах, ее все это не касается, а вот Лариса… Ох, не люблю яее, да что там не люблю – терпеть не могу. И вроде бы она Мишеньке хорошаяжена, верная, ни в чем таком не замечена, и внуков мне чудесных родила, чтоТарасика, что Даночку, но не лежит у меня к ней душа. Вот как с самого началане лежала – так и не лежит. И, видно, не зря. Жена она, конечно, хорошая, оМишеньке заботится, он у нее ухоженный, чистенький, сытый, а вот мать онаплохая. Тарасика за границу отправила учиться, от себя оторвала и даже,кажется, не скучает по нему. Разве ж это мыслимое дело – семнадцатилетнегомальчика в Англию посылать, да одного, без присмотра, без родительской заботы,ласки, внимания! Чему он там научится? Самостоятельности? Знаю я эту такназываемую самостоятельность, заканчивается все тем, что родителей потом в грошне ставят, не слушаются, на все собственное мнение имеют, никаких авторитетовне признают. Дети становятся неуправляемыми, когда родители слишком раноперестают их контролировать, вот это я знаю точно, недаром столько летпроработала в системе народного образования. Даночку Лариска запустила, это еевина, что девочка превратилась бог знает во что, Володенька давно уже говорилЛарисе и Мишеньке, что надо обратить на дочь внимание, что с ней не все впорядке, а они только отмахивались: дескать, учится на одни пятерки, учителя ненахвалятся, чего еще надо? А Дана все ела и ела, все кушала и кушала, и мыкак-то все проморгали, ведь каждый день ее видим, вроде и не заметно было, чтоона поправляется, как на дрожжах. И в школе у нее все было хорошо, учителялюбили, с одноклассниками дружила, они-то тоже ее каждый день видели, и в глазаособенно ничего не бросалось. А потом Лариске взбрело в голову перевестиДаночку в гимназию, в какую-то модную, в которой дети из богатых семей учатся.Вот тогда все и началось… Три дня девочка походила в эту гимназию, будь онатрижды неладна, наслушалась про себя всякого, насмешек и издевательствнахлебалась – и всё. Отказалась не то что в школу ходить – вообще из домутеперь не выходит. Никогда не могла понять, для чего все эти новомодныегимназии и колледжи придумали? Как раньше было хорошо: десятилетка для всех,все одинаковые, учатся по единой, утвержденной Министерством среднего испециального образования программе, и учебники у всех одинаковые, и системаконтроля единая. А теперь что? Непонятно, где учат, чему учат, кого учат и вкаком объеме… Безобразие!

Спасибо Володеньке, он хоть как-то на Мишу с Ларисойповлиял, чтобы Даночкой начали заниматься. Тренера вон наняли, может, толкбудет. А то заладили: хорошо, что девочка дома сидит, так безопасней, такспокойней, нечего ей по дискотекам шляться, сначала дискотеки, потом мальчики, потомночные клубы, потом наркотики – дорожка проторенная, чуть отвлечешься, дашьслабину – и конец. А мое такое мнение как работника наробраза, что ребенокдолжен расти в коллективе и обязательно посещать учебное заведение, его знанияи поведение должны контролироваться не только педагогами, но и сверстниками,только тогда из него вырастет настоящий человек. Но разве меня слушают? Нет, яне права, Мишенька и Володя ко мне, безусловно, прислушиваются, но делаютпо-своему. Нет, опять я не права, Володенька делает, как я говорю, а вот Мишасовсем под Ларискино влияние попал, в рот ей заглядывает и поперек нее ничегоне сделает. Так-то он добрый мальчик, послушный, меня всегда уважал и любил, аЛариска его совсем испортила. То ли дело Володюшкина жена, Муза, вот ужневестка так невестка – любой свекрови на радость. И ласковая, и спокойная, именя уважает, и мужа своего любит, и мнение свое никому не навязывает, во всемза Володей следует. Жаль только, что бездетная, слабенькая она, болезненная, вчем только душа держится – непонятно, ну это уж как бог пошлет, он сам знает,кому сколько деток давать. У меня и без того трое внуков, Мишенькиных двое даВалюшкина Юлечка, мне достаточно. Если Володя с Музой без детей живут счастливо– так тому и быть. Хотя мне, конечно, не понять, как это можно быть счастливымибез детей, у нас с Олегом Семеновичем было четверо, я бы и больше родила, еслибы не Ванечка. После Ванечки страшно стало. Теперь вот трое остались – старшийМиша, средняя Валюшка и младший Володенька.