Клей устал от подобных вопросов, от тиггеров,коих в его карьере было немало, он устал от тюрьмы, от одних и тех жесамоуверенных охранников, которые неизменно встречали его при входе в цокольныйэтаж, предназначенный для общения адвокатов с подзащитными. Он одурел отзапаха, навечно пропитавшего это заведение, от идиотских формальностей,установленных бумагомараками, строго руководствующимися учебниками посодержанию заключенных. Было девять утра, среда, хотя Клею все дни казалисьодинаковыми. Он подошел к застекленному окошку с табличкой «Для адвокатов».Убедившись, что достаточно промариновала Клея, служащая подняла стекло и молча уставиласьна него. Впрочем, слов и не требовалось – они уже пять лет вот так, нездороваясь, обменивались хмурыми взглядами. Клей расписался в регистрационномжурнале и сунул его обратно в окошко – несомненно, защищенное пуленепробиваемымстеклом, охраняющим сотрудницу от разъяренных адвокатов, – которое она тут жезакрыла.

Два года Гленда пыталась внедрить простейшуюсистему, по которой адвокаты из БГЗ и прочие заинтересованные лица могли бы зачас оповещать по телефону о своем прибытии, чтобы клиенты в нужный момент уженаходились поблизости от комнаты свиданий. Казалось бы, чего проще, но именнопростота предложения, очевидно, и похоронила его в бюрократической преисподней.

Вдоль стены стоял ряд стульев для адвокатов,здесь защитники должны были терпеливо ожидать, пока их запросы черепашьим шагомползли к некоему ответственному лицу на верхнем этаже. К девяти утра несколькоколлег Клея обычно уже сидели на этих стульях, нервно теребя папки, шепотомразговаривая по мобильным телефонам и не обращая друг на друга никакоговнимания. На заре карьеры Клей приносил с собой толстенные юридическиефолианты, чтобы, читая их, производить впечатление на коллег своимпрофессиональным рвением. Теперь он достал «Пост» и стал просматриватьспортивный раздел. Когда его наконец вызвали, по привычке взглянул на часы:сколько времени потрачено на бессмысленное ожидание Текилы Уотсона?

Всего двадцать четыре минуты. Могло быть хуже.

Охранник проводил его в длинную комнату,разделенную толстыми плексигласовыми перегородками, указал на четвертую отконца кабинку, и Клей занял место. Через такую же прозрачную перегородку передсобой он видел, что по ту сторону еще никого нет. Опять ждать. Он достал изпортфеля бумаги и стал обдумывать вопросы к Текиле Уотсону. В кабинке справаадвокат вполголоса вел напряженную беседу со своим клиентом, которого Клейвидеть не мог.

Охранник вернулся и шепотом, озираясь накамеры наблюдения, будто делал нечто запрещенное, сообщил Клею:

– Ваш парень плохо провел ночь.

– А в чем дело?

– Часа в два набросился на соседа, избил егодо полусмерти, в общем, устроил заварушку. Шесть охранников с ним едвасправились. Не парень – чума.

– Текила?!

– Да, Уотсон. Того беднягу пришлось отправитьв больницу. Теперь Уотсону грозит дополнительное обвинение.

– Вы уверены, что это он? – спросил Клей.

– Все записано на видео.

На этом разговор закончился. Двое охранников,держа под руки, привели Текилу и усадили его на стул против Клея за прозрачнойперегородкой, после чего отступили в стороны, но недалеко. Арестованный был внаручниках, которые вопреки обыкновению не сняли на время встречи с адвокатом.

Его левый глаз заплыл, в уголках запекласькровь. Правый был открыт, но все глазное яблоко покраснело. Посреди лба белелпластырь, на подбородке тоже красовалась «бабочка» бактерицидного пластыря.Губы и скулы опухли настолько, что Клей усомнился: его ли клиента привели?Казалось, перед ним за перегородкой сидит незнакомец, которого кто-то где-тожестоко избил.

Клей снял черную телефонную трубку и жестомпоказал Текиле сделать то же самое. Тот неловко подцепил свою обеими скованнымируками.

– Ты Текила Уотсон? – спросил Клей, стараясьпоймать взгляд клиента.

Тот утвердительно кивнул, очень медленно,словно кости у него в голове разошлись.

– Тебя осматривал врач?

Кивок – да.

– Это копы тебя избили?

Ни секунды не колеблясь, парень покачалголовой – нет.

– Сокамерники?

Кивок – да.

– Мне сказали, это ты затеял драку, измочалилкакого-то бедолагу так, что его отправили в больницу. Это правда?

Кивок – да.

Трудно было представить, как Текила Уотсон сего ста пятьюдесятью фунтами веса буйствует в переполненной тюремной камере.

– Ты знаешь этого парня?

Голова Текилы чуть качнулась справа налево –нет.

Пока он ни разу не воспользовался телефоннойтрубкой, и Клей устал от этого языка жестов.

– Почему ты напал на него?

С огромным трудом Текила наконец разомкнулопухшие губы.

– Не знаю, – медленно произнес он. Было видно,что ему больно говорить.

– Потрясающе, Текила. Есть над чем работать.Как насчет самозащиты? Этот парень к тебе приставал? Первым тебя ударил?

– Нет.

– Может, он был под кайфом или пьян?

– Нет.

– Ругался, угрожал тебе, а?

– Он спал.

– Спал?!

– Да.

– Наверное, слишком громко храпел. Ладно,проехали.

Зрительный контакт прервался: адвокатупонадобилось что-то записать в своем рабочем блокноте. Клей нацарапал дату,время, место, имя клиента. Больше записывать было нечего. В его голове роиласьне одна сотня вопросов. При тюремных собеседованиях вопросы всегда были однимии теми же: об основных фактах биографии подзащитного и о неблагоприятномстечении обстоятельств, приведших его сюда. Правду приходилось выуживать, каккрупинки золота из песка, через эту плексигласовую перегородку, и делать этобыло можно только в том случае, если клиент не напуган. На вопросы о семье,школе, работе, друзьях эти ребята обычно отвечали довольно честно. Но то, чтокасалось преступления, требовало от адвоката виртуозного мастерства. Каждомуадвокату по уголовным делам было известно, что при первой встрече долгозадерживаться на обстоятельствах преступления не следовало. Подробностиприходилось разузнавать в других местах, причем без помощи клиента.