Но я уже положил трубку и поспешил в кабинет. За спинойначали раздаваться нервные звонки, но ведь всем известно, что возвращатьсядурная примета.

Нора оказалась в комнате одна. Я положил на стол фотографиии воскликнул:

– А где клиент?

– За мобильным пошел, – пояснила Нора, – онего в машине забыл. Хотел позвонить этому Ковригину, узнать название города,куда тебе предстоит ехать.

В ту же секунду я вспомнил о своем утопленном мобильнике.Черт возьми, там же на сим-карте куча номеров телефонов нужных мне людей.Интересно, можно ли вытащить аппарат, а? Потом меня посетила другая мысль,совсем уж грустная. Ехать в другой город! Для меня это огромное испытание, ядомосед, человек, привязанный к любимым, привычным вещам, отсутствие комфортавыбивает меня из колеи. В любом, даже самом дорогом отеле подушка оказываетсяне такой, как надо, одеяло – либо очень толстым, либо слишком тонким. Еще вгостиницах, как правило, нет возможности спокойно выкурить трубку перед сном,потому что в номере на самом видном месте висит табличка, на которой изображенасигарета, перечеркнутая толстой красной линией. Я не понимаю, почему табачныеизделия подвергаются теперь такому остракизму. В гостиных курили со временоткрытия Америки. Причем дымили и мужчины, и женщины, почитайте историческиехроники или посмотрите внимательнее на картины. У некоторых дам в нежныхпальчиках зажаты длинные мундштуки. И вообще, очень нелогично, крича о здоровомобразе жизни, запрещать только курение. В таком случае следует наложитьмораторий и на пользование автотранспортом, и закрыть фабрики, заводы и другиепредприятия, отравляющие окружающую среду. Однако никто не собирается забиватьгвоздями дверь, ведущую, допустим, в автоконцерн «БМВ», вместо этого борцы зачистоту воздуха нападают на несчастных курильщиков. Ладно, хорошо, я согласен,дымить в самолете или поезде опасно, не стоит размахивать зажженной сигаретойперед лицом маленького ребенка или беременной женщины, некрасиво затягиваться втесной кабине лифта. Но в парке, кафе, ресторане, гостинице…

Аппарат у Норы на столе начал подскакивать. Видя, чтохозяйка собирается взять трубку, я быстро сказал:

– Скорее всего, это Николетта, очень прошу вас,скажите, что я не могу поехать с ней в Чехию, в Ковальск.

Посмотрев на нервно вздрагивающую трубку, Нора спросила:

– Куда?

Я ввел ее в курс дела. Нора развеселилась.

– Знаешь, Иван Павлович, – сказала она сквозьсмех, – по-моему, ты зря отказываешься от замечательного отдыха. Накурорте, да еще с двумя девушками престарелого возраста рядом, ты оттянешься пополной программе! Утром выпьешь минеральной воды, днем поставишь клизму, потомтихий час, затем легкий ужин и танцы под баян. Пожалуй, я предоставлю тебеотпуск, съезди, приведи нервы в порядок.

Я пришел в ужас:

– Нора! Вы не можете так поступить со мной.

– Это почему? – прищурилась хозяйка.

– Потому что назад я могу не вернуться, гарпии замучаютменя до смерти, и вам придется искать другого секретаря.

– Твоя правда, – кивнула Нора.

И тут в кабинет вкатился страшно довольный Бугаев, достал изкармана страшнющий носовой платок, с оглушительным звуком высморкался и заявил:

– Отлично. Будем работать в Чехии, на замечательномкурорте, в городе Ковальске. Вы, Ваня, заодно и здоровье поправите, водичкипопьете, печень промоете!

Я оцепенел, а Нора, еле сдерживая рвущийся наружу смех,сдавленным голосом произнесла:

– Иван Павлович, это судьба, карма, а от нее, какизвестно, никуда не деться.

Где-то в районе трех часов дня я приехал в поликлинику испросил в регистратуре:

– В каком кабинете принимает гинеколог?

– Фамилия, – не поднимая головы от газеты,поинтересовалась черноволосая девушка по ту сторону окошка.

– Подушкин.

– У нас такой не работает.

– Нет, это я Подушкин Иван Павлович.

– Фамилию врача назовите.

– Не знаю. Все равно к кому, мне справку надо взять дляпоездки на курорт.

Девица оторвалась от увлекательной статьи, обозрела меня иуточнила:

– Вам надо к гинекологу?

– Да.

– За справкой?

– Точно.

– Запись на октябрь, вон там на столике журнал.

– Но мне очень срочно требуется документ, я уезжаючерез пару дней.

– И чего? – равнодушно заявила девица. – Унас народу полно!

– Очень надо, – тупо твердил я, прикидывая в уме,сколько денег предложить малоприятной особе, дабы она смилостивилась и выдаламне талончик.

– Тогда ступайте к платному, – неожиданнопредложила регистраторша.

– Замечательно, – обрадовался я, – говоритеадрес, куда ехать.

– Платите пятьсот рублей, дам квиток, – поясниладевица. – Второй этаж, кабинет двадцать семь.

Я бросил взгляд на огромный стенд, стоявший у входа, иудивился:

– Но этот гинеколог ваш сотрудник.

– Правильно, – кивнула девчонка, – КаретниковНикита Федорович. Если бесплатно, то в октябре примет, а за пятьсот рубликов –сейчас.

Я изумился столь странным порядкам и отдал требуемую сумму.Взамен мне выдали листочек розового цвета, на котором стоял темно-синий штамп«Оплачено».

Перед кабинетом Каретникова сидело несметное количествоженщин. Я было приуныл и начал пересчитывать присутствующих. Двадцать человек!Даже если Никита Федорович тратит на каждую пациентку по десять минут, то япросижу тут до вечера.

Не успел я, тоскливо вздохнув, привалиться к стенке, какдверь кабинета распахнулась, оттуда сначала вылетела прехорошенькаярастрепанная блондиночка, а потом высунулась толстая бабища в мятом халате излобно гаркнула:

– Платные есть?

Я помахал листочком.

– Да.

– Ступайте в кабинет.

Очередь загудела:

– Это безобразие.

– Мы тут уже два часа сидим.

– Сплошные блатные прутся.

Но баба мигом погасила начинающийся бунт.