– Доллары, в Бутырке нельзя без них.

– Но почему в таком виде?

Слава тяжело вздохнул.

– Надо же через шмон пройти…

Я почувствовала, как в висках мелко-мелко забили молоточки.В мою жизнь, жизнь человека, выросшего в семье доктора наук и оперной певицы, вмою судьбу абсолютно добропорядочной гражданки, переходящей улицы только назеленый свет, с ужасающей реальностью врывалась Бутырская тюрьма с какими-тодикими, непонятными правилами.

– Шмон? Это что такое?

– Обыск, – коротко ответил Рожков, –заключенных без конца проверяют, и долларешники Вовке придется протаскиватьукрадкой, во рту, за щекой или еще где, поэтому в целлофан и закатывают.Кстати, подожди вот здесь.

Он нырнул внутрь большого универмага. Я в изнеможенииприслонилась к кирпичной стене. Голова гудела, словно пивной котел. ВернувшийсяСлавка дал мне маленькие ножницы, две катушки ниток, пачку иголок и упаковкулезвий.

– Это в бюстгалтер засунь.

– Зачем?

Славка разозлился.

– Затем, что я говорю.

– Может, объяснишь все-таки?

Мы сели в его раздолбанные «Жигули» и понеслись по улицам.

– Острые, режущие и колющие предметы к проносу в СИЗОзапрещены, – сообщил Слава.

– А ногти как стричь?

– Отгрызать!

– На ногах?

– Слушай, Лампа, – вышел из себя майор, –правила не я придумывал. По мне, это тоже глупость. Во-первых, адвокаты всеравно протащат, а во-вторых, работники СИЗО просто зарабатывают, доставляя вкамеры все – от тетрисов до сотовых телефонов.

– А что, тетрис нельзя?

– Нет.

– Почему, это же просто игрушка! Скуку разогнать!

Славка нажал на тормоз так, что я влетела в ветровое стеклоголовой.

– Лампа, имей в виду, как только кто-то из твоихродственников попал в тюрьму, бесполезно интересоваться, как, почему да отчеготам такие порядки. Приходится подчиняться молча. Сахар-кусок нельзя, а сахарныйпесок за милую душу, мыло возьмут, а шампунь ни за что, бульонные кубики примути супы в стаканах тоже, зато в пакетах отшвырнут, спички – пожалуйста, но зажигалкирастопчут каблуком. И уж совсем непонятно, почему можно огурцы и нельзяпомидоры. Но запомни, добиться от сотрудников Бутырки ответов на поставленныевопросы невозможно. Просто молча выполняй требования или…

Он замолчал.

– Или?

– Плати по установленному тарифу, передачка сто баксов.

– Ничего себе, – возмутилась я, – кто жетакие цены придумал? Да у людей оклады месячные меньше этой суммы. У вас там, вМВД, с ума сошли?

Славка уставился на меня сердитым взором:

– Ты издеваешься? Дурой прикидываешься, да?

Я ахнула.

– Хочешь сказать, что сотрудники тюрьмы за взяткинарушают закон?

– Да, – зашипел Славка, – да, они тут всесволочи, на мой взгляд, их надо самих посадить! Знаешь, сколько разадминистрацию Бутырок разгоняли? Ну и чего добились? Новые точно такие жепришли! Тут все имеет стоимость. Сотовый принесут – одна сумма, водкипритаранят – другая, лишняя передачка – третья. А родственники, сталкиваясь сэтой коррумпированной системой, прямо как ты выражаются. «Что там у вас в МВД запорядки?» Да Бутырка к Министерству внутренних дел не относится!

– Да ну, – удивилась я, – вот новость, явсегда считала, что тюрьма в ведении милиции.

– Нет, – покачал головой Славка, – над ниминачальником Главное управление исполнения наказаний, а данное учреждениеотносится к Министерству юстиции.

– А-а, – протянула я, – это их министр в банес голыми девочками попался.

– Точно.

– Однако хороши у нас слуги закона, – пробормоталая, – министр в бане с проститутками, генеральный прокурор в чужой квартирес дамами легкого поведения, чего же от служивых из Бутырки ждать? Каков поп,таков и приход!

– Пошли, – велел Слава.

Мы поднялись по узенькой лестнице вверх и очутились вмаленьком дворике, забитом людьми с пухлыми сумками. В основном это былиженщины с мрачными, растерянными лицами.

– Стой тут, – приказал Рожков и исчез.

Я опять прислонилась к стене и попыталась соединить мозги вединое целое. Но ничего не получалось, мысли расползались, словно тараканы отвнезапно вспыхнувшего света.

– Свидания ждете? – раздался рядом тихий,вкрадчивый голос.

Я машинально кивнула и повернула голову. Около меня стоялмужчина в серой майке и довольно грязных сапогах.

– Могу на сегодня, в поток, который пойдет вдвенадцать, устроить, – проговорил он и улыбнулся, обнажив гнилые, черныезубы.

Мне стало интересно.

– Сколько?

– Договоримся.

– И все же?

– Сотняшку.

– Рублей?

Парень хохотнул:

– Нет, монгольских тугриков! У нас цены в уе.

– Дорого очень.

– Тогда стой неделю и бегай отмечаться по три раза вдень.

– Спасибо, я подумаю.

– Только быстро, место одно осталось, не желаешь,другие найдутся. Между прочим, деньги не мне идут. Я-то с этого ничего не имею,исключительно из христианского милосердия помочь хотел.

– Лампа, – крикнул Славка, – быстро сюда!

Я бросилась на зов. Внезапно что-то словно толкнуло в спину.Остановившись, я оглянулась. Гнилозубый «добряк» смотрел мне вслед нехорошим,тяжелым взглядом.

– Слушай внимательно, – велел Славка, пока мылезли по широкой лестнице вверх, – уж не знаю, получится ли у меня ещеодно неправомерное свидание устроить.

– Какое?

– Замолчи и слушай. Твоя задача убедить Вовку, чтозапираться глупо, поняла?

– Ты думаешь, он убийца?