– Ну, и что бы ты сделал?

Костин вздохнул:

– Да много чего. Во-первых, потряс бы этого АнтонаСеливанова… Ну какой ему интерес оговаривать невинного человека? И ведьотличную сказку придумал, какие детали привел… Потом бы поинтересовался уэксперта, когда возникли синяки на лице Репниной, носят ли они прижизненныйхарактер… Еще побалакал бы с подружками Сони, продавщицами из цветочногомагазина, уж они-то точно знают о ее любовных похождениях, ну и, конечно,посекретничал бы с Надей Колесниковой. Я у нее провел тот день, когда, поутверждению Селиванова, заходил к Репниной. Вот так!

– С Колесниковой разговаривали, но она заявила, будтодаже не слышала твоего имени.

Володя махнул рукой.

– Так я уже объяснял, глупость допустили, хотели каклучше, а сделали как всегда. Заявились к Наде вечером домой, около десяти, идавай про меня расспрашивать, ну и что бедной бабе оставалось делать? Толькоплечами пожимать да руками разводить. Утром с ней следует поболтать в служебномкабинете, вот тогда она и подтвердит мое алиби.

– Ну и странность, – изумилась я, – что же ейпомешало сказать правду вечером?!

– Так она замужем, – пояснил майор, – небосьсупруг рядом сидел, кто же признается в любовной связи в такой момент!

– Ты связался с замужней бабой?

– А что здесь такого?! Вообще это она меня подцепила.

– Да ну?

– Ага.

– И где?

– В магазине «Мир». Я за дециметровой антенной пришел.

– Погоди, погоди, так ты сколько времени с ней знаком?

– Двадцать девятого августа первый раз увидел.

– А сегодня пятое сентября! Так ты что, не успелпознакомиться и в постель бабу поволок? Отвратительно, – возмутилась я, –хоть успел выяснить, как ее зовут?

– Постель не повод для знакомства, – неожиданноулыбнулся приятель, но, увидев, что я нахмурилась, быстро добавил: – Ну, Лампа,не будь ханжой, мы люди взрослые, понравились друг другу, купили бутылочку… Унее как раз муж уехал, он дальнобойщиком служит, фуры гоняет по России… Ну ипровели пару деньков вместе, к обоюдному удовольствию. Ни ей, ни мне ничего ненадо. Она не собирается разводиться, я жениться… Так просто, повеселились.Супруг ее как раз вчера должен был вернуться. Да не дергайся. Завтра Федька сней на работе побеседует, и недоразумение выяснится.

Но я не была столь оптимистично настроена, впрочем, как мнепоказалось, Слава Рожков тоже.

– А если эта Надя не захочет тебя выручать?

– Если бы да кабы, – разозлился майор, –значит, по-другому действовать будут. По-моему, всем, кто меня мало-мальскизнает, должно быть понятно: женщину никогда не смогу ударить, даже в запале, отзлости, а уж бить до синяков! Нонсенс! И потом, я совершенно не ревнив, и еслидама не желает жить со мной, пожалуйста! Самым спокойным образом заведу другую.Уж не знаю, как бы я поступил, обнаружив в шкафу любовника законной жены…Может, и надавал бы парню люлей, и с дражайшей супругой развелся… Но избиватьженщину! Извини, это совершенно не в моем стиле.

– А почему в багажнике твоих «Жигулей» оказался нож?

– Вот это загадка. Я его туда не клал. И потом, оценипо достоинству совершенную глупость. Вместо того чтобы сунуть нож в коробку,положить туда камень и утопить на дне какого-нибудь водоема, я мою орудиеубийства и вожу его с собой. Во-первых, зачем? А во-вторых, ты считаешь меняклиническим идиотом? Извини, но я все-таки профессионал, может, не самыйлучший, но вполне подкованный.

– Слава Рожков тоже профессионал, – медленнопроизнесла я, – и он просил уговорить тебя сознаться. Говорит, главное –осудиться по-быстрому и в колонию уехать, а там и до свободы рукой подать.

– Вот это еще более странно, чем ножик вбагажнике, – совершенно спокойно заметил приятель.

Но по тому, как быстро запульсировала у него на вискеголубая жилка, я поняла, что он сильно нервничает.

– Что странно?

– То, как ведет себя Славка, – пояснилВолодя, – он меня со школы милиции знает. Мы ведь дружили бог знаетсколько лет! В одном районном отделении начинали, ворованное белье с чердакаискали, потом юридический без отрыва от работы закончили, вместе в институтходили… Славка меня как облупленного изучил, почти все мои бабы на его глазахпрошли, ну, во всяком случае, постоянные… Уж он-то в курсе. Неужели и впрямь считаетменя убийцей?

Я молчала.

– А ты, – настаивал Володя, – ты-то хоть мневеришь?

– Да, – ответила я, – но, похоже, я –единственная, кто не сомневается в твоей непричастности к этим событиям.

Внезапно Володя как-то странно скривился и поинтересовался:

– Ну, а если вдруг выяснится, что я все же виноват, каквы с Катей поступите тогда?

Я посмотрела в его напряженное лицо и спокойно ответила:

– Мы обе решим, что на тебя нашло временное помрачениеума, и будем таскать на зону продукты, лекарства и вещи. Мы любим тебя исчитаем своим лучшим другом, а друзей, даже если они совершают роковые ошибки,нельзя бросать, тем более в беде.

– Спасибо, – хрипло сказал Володя, – я тожелюблю вас, хоть вы иногда бываете отвратительными. А Славке передай: ни в чемпризнаваться я не стану. Хотят видеть Костина на скамье подсудимых, пустьдоказывают вину.

– Не сердись на Славу, – попросила я, – онпереживает, они с Мишей Козловым наняли тебе адвоката.

– Огромное им мерси, – хмыкнул майор, –страшно тронут.

В этот момент щелкнул замок и появился малопривлекательныйАлексей Федорович. Он выразительно постучал пальцем по часам. Володя встал,меня неприятно поразил тот факт, что он, выходя из вонючего помещения, заложилруки за спину.

Славка Рожков стоял во дворе, у стеклянных дверей, ведущих вкакие-то помещения тюрьмы. Увидев меня, он бросил недокуренную сигарету и резкоспросил:

– Ну что, уговорила?

Я покачала головой.

– Он не считает себя виноватым и верит в то, чтоколлеги сделают все для его оправдания.

– Идиот! – в сердцах заорал Рожков, потом, слегкауспокоившись, добавил: – Кретин!

– Ты подозреваешь, что он убийца?

– Я знаю, – припечатал Славка, – там в делеулик полно.

– Каких?