– Чего же сразу не сказала, – укорила продавщица,высунулась из вагона и заорала: – Петька, к тебе дама подойдет, подбери ей там,на зону надо.

Потом она повернулась ко мне и велела:

– Ступай в двенадцатый павильон. Кстати, кто у тебятам?

– Брат, – вздохнула я.

– Трусы купила?

– Пока нет.

– Плавки не бери, только семейные.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я.

Девица отмахнулась:

– Муж сидел, пять лет по очередям толкалась. Ой, жальмне тебя, тюрьма и зона родственников прям раздевают, а зэки только письмашлют: дай, дай, дай…

Я добралась до нужного места. Конопатый Петька расцвел вулыбке и начал вываливать на прилавок банки.

– Мне столько не надо.

– Ты послушайся, – велел продавец, – я шестьлет отсидел, все порядки знаю. Вот зубная паста, отечественная, в коробке.

– Это, Петька, у вас в «Матросской тишине» импортнельзя, – раздался голос из другой палатки, – а у нас в Бутырке замилую душу брали.

– А к нам в Рязань селедку пропускали! – крикнулкто-то из рядов. – Возьмите своему ивасей, солененького завсегда хочется.

– Лучше сладкого, – заорал парень в черноймайке, – карамелек, но не отечественных, наши, когда бумажки снимают, водин ком слипаются!

Я обалдело закрутила головой, слушая советчиков.

– А зачем обертки разворачивать?

Оптушка дружно захохотала. Одна из покупательниц, весьмаэлегантная дама в красивом брючном костюме пояснила:

– Надо все-все от «одежды» освободить, а сигаретыроссыпью в пакетике.

Подбадриваемая со всех сторон, я затарилась под завязку ипотащила подпрыгивающую на выбоинах «тачанку» к дому. Это что же получается?Полстраны сидело, а вторая половина сейчас сидит? Никогда не думала, чтостолько людей знакомо с тюрьмой и зоной!

Детей дома не было: Кирюшка отправился на секциюбодибилдинга, а Лизавета унеслась в бассейн. На холодильнике висела прижатаямагнитом записка: «Лампуша, убежали, очень торопились, собаки не гуляли».

Я с тоской оглядела пейзаж. Кроме желавших срочно выйти водвор псов, в мойке громоздилась еще гора посуды, наверное, к ребятам приходилидрузья, потому что в нее были навалены шесть тарелок, куча чашек, а на плитестояла абсолютно пустая кастрюля из-под супа. Вообще-то я не имею ничегопротив, когда Кирюшка и Лизавета принимают гостей, прошу только снимать упорога ботинки… Но бросать горы немытой посуды – это просто безобразие, и ядаже не подумаю вымыть этот «Эверест», покрытый засохшим жиром. Вот вернутся исами помоют. Но бедные собаки не могут так долго ждать!

– Гулять! – велела я.

Толкаясь и повизгивая, стая понеслась к выходу. Я прихватилаповодки и, помахивая кожаными шлейками, вышла во двор.

На скамеечке у подъезда сидела лифтерша баба Зина.

– Ты дома? – удивилась она.

– Только что пришла.

– Как же ты мимо прошмыгнула, я и не заметила!

Я тактично промолчала. Примерно полгода назад жильцы нашеймногоэтажной башни, напуганные все ухудшающейся криминальной обстановкой вМоскве, решили установить в подъезде охрану. Сначала созвали общее собрание, накотором лаялись примерно два часа, обсуждая вопрос о домофоне. Собственноговоря, все, кроме Андрея Борисовича из 75-й квартиры, были за. Но вот господинГорелов был категорически против.

– Не буду я платить за ваш дурацкий домофон, –шипел он, – ко мне никто не ходит.

После долгих дебатов пришли к консенсусу. Абонентную платуГорелова раскидать по всем квартиросъемщикам.

– Дрянь эта ваша штука, – сердито выкрикнул АндрейБорисович, покидая просторный холл первого этажа, где толпились жильцы, –через день сломается.

К сожалению, он оказался прав. Домофон перестал работать напятые сутки после установки. Его без конца чинили, потом плюнули и поняли, чтолучше всего нанять консьержку.

К делу подошли творчески. Поставили у входа стол, на неговодрузили телефон, повесили табличку: «Спрашивая вас о цели визита, дежурный несовершает бестактность, он выполняет постановление общего собрания жильцов». Поидее, лифтерша обязана интересоваться у каждого постороннего: «Куда идете?» Апотом звонить в нужную квартиру и спрашивать, ждут ли хозяева гостей. Но наделе опять вышло по-другому.

Сначала все думали, что у входа в подъезд будет находитьсяохранник из частного предприятия «Аргус». Но в этой фирме запросили такиеденьги! Пришлось искать варианты попроще, тетушку с вязаньем. Так у наспоявилась баба Зина. Сначала показалось, что она самый лучший вариант.Проживает в нашем же доме, на втором этаже, вместе с дочкой и внучкой. Но потомдостоинство превратилось в недостаток.

Марина, дочь бабы Зины, целыми днями пропадает на службе.Когда восьмилетняя Леночка прибегает из школы, бабушка-лифтерша галопом несетсядомой, чтобы покормить внучку. И потом в течение дня неоднократно отлучается ксебе, чтобы проверить, делает ли Лена уроки, какую передачу смотрит потелевизору, не зажгла ли газ… Так что ее частенько не бывает на рабочем месте.Жильцам, которые платят «охраннице» зарплату из своего кармана, такое положениевещей не слишком нравится, и они жалуются на консьержку в правлениекооператива. Бабе Зине влетает по первое число, и неделю после нагоняя она снадутым лицом интересуется даже у обитателей дома, которых великолепно знает:

– Куда идете?

Есть еще одно качество, за которое я не слишком люблюЗинаиду Марковну. Она самозабвенная сплетница, обожающая собирать сведения провсех.

– И как только просочилась, – недоумевалабабка, – ни на секунду не отходила, разве в туалет только.

– Наверное, в эту минуту я и вошла.

– Ишь, носятся, – неодобрительно заметила старуха,недолюбливающая животных, и без всякой паузы добавила: – К тебе женщинаприходила.

– Кто? – удивилась я.

– Сейчас, – пробормотала консьержка и пошла вподъезд, недовольно бурча, – вот ругаете меня без конца, АлександруМихайловичу жалуетесь, а между прочим, я работаю как часы. Всех посетителейзаписываю в журнал, зря не пускаю…

Я ухмыльнулась, глядя, как она раскрывает амбарную книгу.Только вчера председатель нашего кооператива, Саша Веревкин, выдрал у бабы Зиныиз хвоста все перья. Я как раз возвращалась домой и слышала, как он громовымбасом вещает: