– Говорю вам, и прекрасно! – с неподдельным энтузиазмомвоскликнул Адашев. Подхватил Мазура под локоток, отвел подальше на корму ипонизил голос, насколько мог. – Вы уж, я вам неофициально приказываю,продолжайте в том же духе. Соображаете? Я вам неофициально приказываю! Хоть всевремя, свободное от прямых обязанностей, с Касемом или Асади гулеваньте… а то ис очаровательной министершей. Хоть министр она и образования, а все же – из стареньких.Пользуясь историческими аналогиями, член вэ-ка-пэ-бэ с дореволюционнымпартийным стажем, так сказать… Старый, проверенный товарищ, от нее у Касема секретовнет. – Он продолжал уже практически шепотом: – Знаете, Кирилл Степаныч, явам как советский офицер советскому офицеру.. В недрах молодой революционнойвласти, к превеликому сожалению, имеют место быть некие процессы, брожения,шатания и столкновения, которых мы не то что контролировать не можем – и незнаем-то о них почти ничего… Усекаете? Ну, что вы хотите – истинныхмарксистов-ленинцев тут, считайте, и нет, ребята хорошие, но идейно незакаленные, нужен глаз да глаз… Что вам объяснять, вы ж товарищ грамотный ипроверенный, все допуски имеете, член партии… Дружите с ними, дружите! В гостиходите, как только позовут, а то и приглашения не дожидаясь, в просьбах неотказывайте, своим в доску станете. Я, со своей стороны, всегда поддержу, в чембы ни была надобность. Гарантирую.

Вздохнув про себя, Мазур таким же твердым, неподразумевавшим идейных колебаний и политической незрелости шепотом ответил:

– Так точно. Понял.

Задумчиво глядя вслед адмиралу, пришел к выводу, чтопредложение вполне логичное – с точки зрения спецслужб и высших государственныхинтересов. Источников, надо полагать, у наших в здешних верхах маловато. Воттолько Штирлиц из Мазура – как из коровы аквалангист. Да о внутриполитическихсекретах при нем ни разу не толковали ни местные генералы, ни Лейла.

Он прекрасно понимал, откуда ветер дует и почему Адашеввынужден прикидываться милягой, – вон он неподалеку, у левого борта, наморе взирает с поэтической задумчивостью во взоре, засекреченный наш,таинственный по самое не могу.

Между собой этого субъекта они окрестили Вундеркиндом – всеравно фамилия-имя-отчество были ненастоящие, зато звание, капитан первогоранга, самое доподлинное, это-то известно достоверно.

Вундеркинды бывают не только среди физиков, математиков ипрочих метеодендрологов. В военно-морской разведке они тоже встречаются. Какдонесла сарафанная молва, всегда транслировавшая самые точные сведения, этотбезымянный тип, всего-то парой лет старше Мазура, в своем деле был сущимЭйнштейном и, коли уж появился в здешних местах, комбинации крутил некопеечные. А значит, обладал нешуточными полномочиями и наверняка мог при нужде«неофициально приказывать» что-то самому Адашеву даром что тот был постарше позванию, поскольку давно повелось, что строевики и секретчики — две большие разницы,и не для одного Советского Союза сие правило справедливо.

А в общем, ничего нового. В военной сфере стукачей небывает, по крайней мере когда речь идет о предлагавшемся Мазуру раскладе. Притаких раскладах бывают исключительно разведчики. Вот только ни в стукачи, ни вразведчики Мазур, критически прикинув, решительно не годился, не его этопланида.

И он еще долго стоял у борта, понемногу отходя от жуткогонечеловеческого напряжения, бездумно глядя на беззаботно простиравшеесяАравийское море, – а поскольку границ на воде не прочертишь, морская гладьсовершенно незаметно для глаза превратилась из нейтральных вод в акваторию,охваченную суверенитетом дружественного Эль-Бахлака. И можно было сказать, чтокапитан-лейтенант Мазур вернулся домой. Для данного исторического момента этобыло вполне справедливо, хотя подобных привалов у него за спиной накопилось –не перечесть.

Мазур, немало постранствовав по земному шару и вдольпараллелей с меридианами, и поперек, и наискосок, давным-давно избавился отромантического взгляда на диковинные уголки планеты. Помимо прочего, опытвыражался еще и в том, что всю экзотику он, не мудрствуя лукаво, попростуутилитарно делил на две части – живописную и унылую. Если подумать, в этом былаглубокая сермяжная правда: именно в эти две категории и укладывались все места,куда его забрасывала служба. Тем более что понятие «враг» под любыми широтамиоставалось неизменным. Враг заранее был лишен и тени экзотики, независимо отцвета кожи, разреза глаз, языка и марки оружия, враг всегда жаждал одного:прикончить Мазура к чертовой матери (или, как минимум, перевербовать, что неслаще редьки), а Мазур, соответственно, всегда старался, чтобы получилось какраз наоборот.

Здешняя экзотика была беспросветно унылой. Из своего окнаМазур мог видеть за гребнем высокой стены, тщательно увитой «спиралью Бруно»,скопище низеньких домишек, глинобитных, убогих, слепленных без склада и лада,так, что образованные им улочки были кривыми и хаотично переплетенными. Подальшевзору открывалась сухая каменистая земля, перемежавшаяся полосами серо-желтогопеска, кое-где декорированного чахлыми пальмами. И совсем далеко, упрокаленного солнцем горизонта, виднелась полоска гор, высоких, крутых,лишенных всякой растительности, напоминавших лунную поверхность.

Что на витрине, то и в магазине. Примерно так, если несчитать редких оазисов, выглядела вся эта крохотная страна, единственным, ноогромнейшим для понимающего человека достоинством которой было то, что оназапирала Красное море на юге, в самом узком его месте. Легко догадаться, что сточки зрения геополитики это стоило любых денег и крови.

А потому, стоило поутихнуть автоматной трескотне у высокихстен дворца, где победители расстреляли незадачливого султана вкупе с большейчастью зажравшейся и проворовавшейся родни, как сюда по всем правилам, будучиофициально приглашенными, явились советские товарищи. И страна резко шагнула изклассического аравийского феодализма – непонятно, правда, куда, но это пока чтоне имело никакого значения.

Хорошо еще, что кондиционер работал безукоризненно, –эту военную базу господа британцы в свое время строили для себя, с душой и всемусердием, рассчитывая пребывать тут в уюте и комфорте до скончания веков или покрайней мере до того момента, когда, согласно какому-то давнему предсказанию,вороны покинут Тауэр. Вороны так и остались пока что в Тауэре, а вот британцампришлось из Эль-Бахлака убраться, скрипя зубами. И убрались они отсюданедостаточно давно, чтобы оставленная белыми сахибами бытовая техника успелаобветшать без квалифицированного присмотра и рассыпаться на винтики, каккое-где в Африке и случалось, Мазур насмотрелся собственными глазами.(Географической точности ради, от Африки эти места отделял Баб-Эль-Мандебскийпролив, но на общую тенденцию это не влияло.)

Унылые места, но жить можно и здесь, стоит только вспомнитьмудрое изречение местных дервишей: как бы плохо ни было, всегда может стать ещехуже. Поэтому Мазур, давно разучившийся роптать на судьбу и начальство,философски вздохнул и хлопнул стаканчик винца, совсем недавно извлеченного изхолодильника. По неписаным законам, с учетом спокойной обстановки иприостановившихся пока что злобных происков врага, им всем после трехдневногобултыханья в воде и успешно завершенной операции полагалось нечто вроде отгула,так что можно было себе позволить чуточку расслабиться. Не до поросячьеговизга, разумеется, – в плепорцию…