— Должно быть.

— Говорят, что вы великолепны, что вы перенимаете у японцеввсе лучшее и можете состязаться с любым противником…

— Это не совсем так.

— Но разве папа не видел сам, как вы перебросили черезголову известного японского мастера по джиу-джитсу?

— Может быть, найдем другую тему для разговора?

— Например?

— Поговорим о вас.

Альта с сомнением покачала головой:

— Я совсем неинтересный объект для беседы, особенно поутрам. Впрочем… Вы любите ходить пешком?

— Нет.

— А я люблю. И сейчас собираюсь на долгую прогулку.

Данные мне инструкции были недвусмысленны. Надлежало ближепознакомиться с Альтой, завоевать ее расположение, дать почувствовать моюготовность броситься, если потребуется, в самое рискованное предприятие,заставить ее довериться мне, раскрыть свои секреты.

«Куй железо, пока горячо», — мысленно произнес я иотправился на предложенную прогулку.

Я по достоинству оценил ее внешность: отличную фигуру,карие, теплые глаза, смеявшиеся всякий раз, когда она улыбалась. Альтаотличалась выносливостью марафонца, очевидной любовью к свежему воздуху,пренебрежением ко многим условностям. Спустя некоторое время мы уже сидели поддеревьями. Я не раскрывал рта, зато она говорила за двоих. Она ненавидела«охотников» за богатством и мужчин «себе на уме». Она была склонна думать, чтобрак — это помойная яма, что ее отец свалял дурака, позволив связать себявторым браком, что она ненавидит мачеху, что ее сводный брат в глазах миссисЭшбьюри — наливное яблочко, но она полагает, что это яблочко червивое.

Я решил, что для одного раза сведений вполне достаточно, подкаким-то предлогом покинул Альту и шмыгнул за угол, где меня уже ожидала Берта.Она отвезла меня к японцу. Хашита показал еще несколько захватов, бросков изаставил попрактиковаться. К тому времени, когда урок окончился, длиннаяпрогулка с Альтой, тренировка с Хашитой совершенно вымотали меня. Я чувствовалсебя так, будто провел бой с паровым катком, выдержал десять раундов ипроиграл.

На обратном пути я объяснил Берте, что Эшбьюри — мудрыйчеловек и что мне нет необходимости дальше заниматься джиу-джитсу. Бертазаявила, что оплачивает уроки она, что я буду продолжать их брать и онапрекрасно знает для чего. Я предостерег ее относительно появления нашей машиныперед домом Эшбьюри и сказал, что все-таки предпочел бы пользоваться такси.Берта оборвала меня, заявив, что отвечает за ведение дела, и доставила меня кобеду вовремя.

Обед был ужасен. Хорошая еда, но слишком много блюд иприслуги. Я вынужден был сидеть прямо, как штык, и притворяться, что увлеченболтовней миссис Эшбьюри. Генри Эшбьюри находился в прострации и сидел застолом с видом человека, не имеющего ни малейшего представления о том, что онест.

Альта Эшбьюри собиралась отправиться на танцы в десятьвечера. Она выбрала часок после обеда, чтобы посидеть и побеседовать со мной назастекленной веранде. Всходил месяц. Воздух был теплый, благоухающий, но что-тоявно беспокоило Альту. Она старалась не показывать тревоги, однако я видел, чтоона нуждается в дружеском участии.

Я сидел молча, но заметив, что ее маленькая рука сжалась вкулачок, я, слегка дотронувшись до него, сказал: «Спокойнее, не волнуйтесь».Когда Альта расслабилась, я тут же убрал руку. Альта быстро взглянула на меня,как бы удивившись моей сдержанности. Незадолго до десяти часов она поднялась ксебе переодеться для танцев. Я же попытался обобщить для себя то новое, чтоузнал об Альте.

Я выяснил, что Альта любит играть в теннис, плавать, ездитьна лошадях, равнодушна к бадминтону, что, если бы не «добрый старый папа», онауехала бы, бросила этот дом. Я узнал также о том, что ее мачеха губит репутациюотца, что ее сводного брата следовало бы отдать на воспитание индейцам. Внешнея оставался совершенно равнодушным к ее признаниям.

На следующее утро Эшбьюри начал было заниматься натренажерах, но почувствовал, что у него болят мышцы, объявил, что поспешность вэтом деле вредна, облачился в свой просторный халат, пристроился возле меня намате и закурил сигару. Он поинтересовался, удалось ли мне что-либо узнать, и,не получив ответа, задумчиво произнес:

— Вы понравились Альте. Вы — хороший психолог.

Мы позавтракали. Около одиннадцати часов появилась Альта. МиссисЭшбьюри завтракала в постели.

Когда мы отправились на прогулку, Альта сообщила мне новыеподробности относительно своей мачехи.

У миссис Эшбьюри было высокое давление, и доктор запретил ейволноваться. Этот доктор был с ней заодно, соглашался с любыми ее требованиями,льстил и подыгрывал во всем. Альта считала, что отцу следовало бы отказать отдома и Бернарду Картеру. Она сказала также, что сама не понимает, почему такоткровенна со мной. Разве что из-за моего явного дружеского расположения к ней ипотому что так беспокоится об отце, вот-вот готова расплакаться.

Я почувствовал себя подлецом.

В два часа Берта вновь увезла меня, а японец опять всяческимучил: массировал и «месил», словно тесто для выпечки хлеба. Освободившись отприкосновений его стальных пальцев, я ощутил себя рубашкой, прокрученной иотжатой в стиральной машине и почти побывавшей под катком для утюжки белья.

Я прибыл к ужину. Все было точно так же, как и впредшествующий вечер, только Альта выглядела заплаканной. Она едва говорила сомной. После обеда я намеренно торчал у нее на глазах, стараясь предоставить ейвозможность поговорить со мной, если она того хочет.

Беседа состоялась, и я получил новую порцию информации.

Альта по-прежнему не делала тайны из своего отношения кБернарду Картеру. По ее мнению, он рассчитывал заняться бизнесом вместе смиссис Эшбьюри. Что это за бизнес, Альта не знала. И по-видимому, никто незнал…

Альта сказала, что оба ненавидят ее. Альта подозревает, чтомачеха опасается какой-то женщины, которую знает Картер. Однажды, внезапновойдя в библиотеку, Альта услышала слова мачехи, обращенные к Картеру: «Будьтесмелее, сделайте же что-нибудь, наконец! Я устала от этих колебаний. Можетесебе представить, как вела бы себя особа, будь она на моем месте. Я требую,чтобы вы…»

Картер заметил Альту и предостерегающе кашлянул.

Миссис Эшбьюри, увидев падчерицу, оборвала начатую фразу изаговорила о чем-то другом.

Альта помолчала, затем с угрюмым видом добавила, чторассказывает мне о вещах, о которых не имеет права говорить. Она повторила, чтоя почему-то внушаю доверие. Ей кажется, что я сочувственно отношусь к ее отцу исобираюсь участвовать в его бизнесе. Но в таком случае мне обязательно следуетостерегаться мачехи, Боба и Бернарда Картера. Альта просветила меня и насчетдоктора Паркердейла, который, по слухам, стал сейчас одним из самых модных ипреуспевающих врачей, поскольку обладает врачебным тактом и умеет обращаться ссостоятельными пациентами. Постоянные жалобы миссис Эшбьюри на дурноту иголовокружение доктор Паркердейл выслушивает с таким серьезным исосредоточенным видом, словно речь идет о симптомах страшной для всегочеловечества болезни.