Он осекся, ибо зеленые глаза горели откровенной насмешкой.Оруженосец молча застегнул на поясе Томаса толстый ремень с кинжалом в дорогихножнах. Лицо юноши было торжественное и суровое, а на человека в звериной шкуресмотрел с нескрываемым отвращением.

— Ну ладно, — сказал Томас раздраженно, — изтебя рыцарь, как из... Но просто дружба? Ладно, мы так и не сдружились. Нупросто христианское участие... А, черт! Или чисто мужское сочувствие? Нашемужское понимание?

Оруженосец прожигал варвара в звериной шкуре ненавидящимвзором. Калика подумал, отмахнулся с небрежностью.

— Бред мелешь, как дурная мельница Сампо, что все морезасолила. К тому же я не знаю туда дорогу. Раньше можно было пролезть черездупло Прадуба... иные звали его Ясенем, было такое Мировое Древо неизвестнокакой породы. Вершиной достигало небес, даже выше, а корни висели в подземноммире. По дуплу как-то раз... гм... Но уже в тот раз дупло было такоеагромадное, что я натрясся, когда лез. Вот-вот, думаю, свалится. Такое упадетна голову, даже рыцарю прическу испортит.

Он умолк, а Томас спросил жадно:

— И что же?

— А недавно я проле... проходил в тех краях. Гляжу —нет Дерева. Только холм, но какой! Да еще тлением тыщалетним отдает. Рухнуло,значит. Стояло-стояло, а потом зачем-то рухнуло. А я так и не поглядел, что зачервяки его точили. Сколько хотел поглядеть, да все время не хватало.

Томас не понял, как могло не хватить времени человеку,который зачем-то годами сидел в пещерах, но спросил о своем:

— Может быть, обознался? В благородной рассеянности,свойственной святым людям... ну, для чертей святым, перепутал пустыни Аравии соснегами Имира?

Калика вяло пожал плечами:

— Да вроде бы место то. Гора, что торчала на востоке,так же и торчит, разве что чуть осела, а озеро, что было слева — так и видно,что было озером, только теперь там лес. Даже река, что гордо несла корабли,осталась на прежнем место. Только уже без воды, но русло угадать можно, еслиприсмотреться как следует.

— А ты присмотрелся?

— Да, было любопытственно. Так что там не пролезть. Наместе пня все завалилось, заросло, сплавилось, слиплось, а деревянный пеньобратился в камень...

Томас буркнул зло:

— Магия? Дерево само себя превратило в камень?

— Ага, — согласился Олег. — Я видел, какцелые рощи обращались в камень. Не сразу... постепенно.

По лицу пробежала легкая тень, и Томас поверил, что деревьяв самом деле могут превращаться в камень. Но только постепенно.

От стены донесся прерывистый вздох. Оруженосец, испугавшись,что привлек к себе внимание, вытянулся и замер, став неотличимым от ярких фигурна коврах.

— А какие-то другие пути? — спросил Томас снадеждой.

Калика морщил лоб:

— Я слышал, ваши попы наловчились вызывать демонов,души распродают косяками. Если попробовать заарканить такого демона, чтобыотнес в преисподнюю? Думаю, сделает такое с радостью.

Томас стукнул кулаком по столу:

— В моем королевстве нет чернокнижников!

— Думаю, — сказал калика суховато, — сейчасты сам об этом жалеешь. Но не обольщайся, что выкорчевали ересь всюду. Натвердолобии мир держится, а на ереси развивается. Будешь королем — на всякоенепотребие прикрывай один глаз. Чересчур много нельзя, сгинете, но малостьоставить надо. А этого достаточно, ибо для любого королевства одного-двух умныхлюдей хватит с лихвой!.. Что я такое слышал по дороге, что мать того хлопца,которого ты расколол, как гулящая девка богатого щеголя... ну, от макушки и дозадницы... что его мать — ведьма?

Томас вздернул брови. На лице проступило сильнейшееотвращение:

— Мать Мангольда?

— Ну и что?

— Да я ни за какие... — начал рассерженно Томас.Его грудь выгнулась и раздалась в размерах. На скулах выступили красные пятна.

— Хорошо сказано, — одобрил калика. —Красиво, гордо. Я думал, ты за Ярославой бросишься, сломя голову. А тывыбираешь, чтобы ножки не испачкать.

Томас поперхнулся, смотрел дико. Тряхнул головой,пробормотал:

— Прости. Но почему она станет нам помогать?

— Если она ведьма, то еще и доплатит, только быотправить в преисподнюю такого верного сына церкви.

Томас подумал, нехотя кивнул. Но лицо разгладилось, в глазахзаблестело радостное нетерпение:

— Вулф, вели седлать моего коня!.. Сэр калика, а можетбыть ты съездил бы со мной к этой проклятой ведьме? Тебе все одно где баклушибить, то есть, предаваться благочестивым размышлениям, а мне в разговоре сведьмой лучше бы иметь рядом ведьмака. Еще страшнее и гаже, чем она сама, чтобуж напугать, так напугать...

Тяжелый грохот взорвал утреннюю тишь. За Томасом и каликойгрузным галопом неслись две дюжины тяжеловооруженных рыцарей. На двух дюжинахнастоял Макдональд, король всюду должон являться лишь в сопровождении богатой имогучей свиты, иначе будет умаление королевского достоинства. Тогда Томассъязвил зло, а не надо ли брать все две дюжины и в то место, куда даже королипешком ходят, но Макдональд, поразмыслив, решил, что туда достаточно и одногооруженосца, дабы расстегивал многочисленные крючки и пряжки. Да и временаненадежные, в разбойники подались, обеднев, даже бывшие герои крестовыхпоходов.

Замок Мангольда поднялся из утреннего тумана мрачный инедобрый, злобно грозил небу остроконечными крышами с копьями флюгеров. Онвысился на холме, насыпанном среди равнины, основание холма утопало в тумане, ирыцари невольно придержали коней.

— Вперед, — велел Томас нетерпеливо, — тамвсего лишь туман.

Он пришпорил коня, даже пригнулся вперед от нетерпения.Рыцари сгрудились сзади, переговаривались встревоженными голосами. Туман здесьпостоянно, но это не простой туман, а туман вокруг замка колдуна, что продалдушу нечистому!

Томас заставил коня двинуться через вязкую белую стену.Торчащие уши еще слабо виднелись впереди, но с боков раздавалось жутковатоеуханье, топот, вроде бы и не родной конский, зловеще звякало, лица сразупокрылись капельками влаги, а потом и вовсе водяной пленкой, под ногами чавкалокак в болоте, а оглянувшись, трудно было рассмотреть даже свой хвост, то есть,хвост своего коня. Лишь далеко впереди раздавался настойчивый голос, что звучалсловно из-за дальнего леса, хотя молодой король должен был ехать всего надва-три конских корпуса впереди.

Олег слышал за спиной шепот множества голосов, что бормоталиодну и ту же молитву. Судя по всему, никто дальше трех первых слов не знает,рыцари тоже люди, но зато все чувствуют себя как бы под добавочным

доспехом.

— Вперед, вперед, — слышался голос Томаса. —Нас ничто не остановит.