— Не могу, — шептала она, давясь рыданиями, — не могу…

Удовольствие перемешалось с горечью, и Клэр рыдала, содрогаясь, чувствуя, как Данкан поглаживает ее по руке, лежащей на его груди, напротив быстро бьющегося сердца.

— Ну, что же ты, — пророкотал он укоризненно. Клэр отерла заплаканное лицо и взглянула на него.

Данкан был спокоен, очень спокоен. В его черных внимательных глазах, в его чертах не отразилось ни тени низменных чувств, что Мертвые Боги дарят своим адептам, и Клэр замолчала, потрясенная невероятной догадкой.

— Всего лишь один удар, — произнес Данкан, пожимая ее пальцы. — Точно в сердце, чтоб я не мучился. Не смогла?

— Данкан?! Ты… ты узнаешь меня?! Ты помнишь меня?!

Его губы горько изогнулись в печальной улыбке.

— Конечно, я помню тебя, — шепнул он, чуть касаясь ее брачного рисунка, алеющего на влажной коже. — Моя самка, моя Клэр… но у меня нет обратного пути. Поэтому ты зря не нанесла свой удар.

— Моя прекрасная Белая Драконица, моя любовь, мое сердце, как я мог забыть тебя? Только мысли о тебе не дают искре разума во мне погаснуть. Но ты хотела поступить правильно; убить меня. Это нужно было сделать — и сбежать отсюда.

— Нет, не говори так, Данкан!

Дракон крепко сжал Клэр в объятьях, прижал к своей груди и поцеловал волосы, прижался щекой к ее голове. Клэр показалось, что он дрожит как от нестерпимого холода, пронизавшего все его тело, хотя кожа его была горяча после любви. Некоторое время они лежали, тесно обнявшись, прислушиваясь к стуку сердец друг друга.

— Клэр, — произнес он с неизъяснимой нежностью, — моя нежная красавица Клэр! Моя отважная красавица! Моя дерзкая самка, дерзнувшая явиться сюда, в поганое логово Мертвых Богов, — он поднял ее личико к себе, в его черных глазах были печаль и любовь. — Я мог бы постараться сжечь цепь; в конце концов, и ногой можно пожертвовать. Но мне некуда бежать, Клэр. Некуда. Мир теперь мне чужой. Даже если я уйду отсюда, скверна моя останется со мной. День за днем она будет прорастать во мне, и скоро я стану другим, совсем другим. Насколько сейчас ты сильно любишь меня, настолько сильно потом ты меня возненавидишь. А я буду калечить и уничтожать все, что тебе дорого, весь мир вокруг превращать в пепел.

— Но не может быть, — шептала Клэр, прижимаясь к Данкану, гладя его лицо, — не может быть, что нет выхода! Этого быть не может!

— Конечно, не может, — раздался чей-то чужой, насмешливый, холодный голос. — Бессовестный маленький обманщик! Я знала, что ты водишь нас за нос!

Данкан в один прыжок оказался на ногах; Клэр, стыдливо натянув на грудь покрывало, испуганно хлопала глазами, глядя как сверху, по каменной лестнице, словно вырастающей из стены, неспешно спускается Мертвая Богиня.

— Ш-ш-што тебе нужно, Мертвая! — прошипел Данкан, очень быстро и неуловимо трансформируясь. Еще миг назад на месте алого Дракона стоял человек, а теперь — зверь, прикованный на прочную цепь. — Зачем ты пришла?

— Посмотреть на свой триумф, — произнесла легко Мертвая Богиня. Платье нежными розово-пепельными складками обнимало ее колени, перья мертвых птиц запутались в ее светлых волосах, тонкая золотая диадема была словно выплетена из ее кос, золотые цепочки светлыми бликами лежали на ее тонкой длинной шее. Соблазнительная прекрасная грудь чуть вздымалась, и казалось что платье держится на ней чудом, лишь скрывая бледные пятна сосков.

Мертва Богиня была молода и прекрасна, сочетая в себе все самое возвышенное, строгое, недосягаемое и нереальное, что есть в смерти и увядании. Глаза ее, мертвые и серые, как у любого Мертвого Бога, были похожи на два глубоких замерзших пруда, а нежно-розовые губы улыбались, тая всю нежность мира в своей улыбке.

Богиня была так хороша собой, что Клэр не сразу заметила, что она высока, примерно так же высока, как тот Мертвый Бог, которому она отрезала голову; Данкан в теле Дракона, рвущийся с цепи, был примерно равен ей в росте. Женщина, несмотря на то, что была огромна, двигалась очень гармонично и плавно, и Клэр на миг действительно ощутила себя грубоватой деревенской девчонкой, глядя на грацию и изящество огромной женщины.

— Какая любовь! — насмешливо произнесла Мертвая Богиня, останавливаясь поодаль — так, чтобы обозленный Данкан, распахивающий крылья и закрывающий ими Клэр, не мог дотянуться до нее, — и оглядывая Клэр, стыдливо скорчившуюся в постели. — Какая великая любовь! Я жила долгие годы, чтобы увидеть это — как двое ценят друг друга больше жизни. Вы идеальные адепты смерти, не находите?

— Никогда! — проревел Алый Дракон, изрыгая пламя — слишком слабое, чтоб достичь ног Мертвой Богини, но достаточное, чтоб напугать ее. — Никогда мы не станем твоими!

— Я уже поняла это, маленький обманщик, — легко произнесла Мертвая Богиня, поведя по воздуху изящной рукой, словно сгоняя надоедливую муху — и черные щупальца, что росли на теле Данкана, напали на него же, погребая его под своею темнотой, терзая его и устрашая. Дракон с ревом и визгом покатился по полу, кусая и терзая черные щупальца, почти что свое тело, и Клэр вскрикнула, порываясь подскочить и помочь ему, но Мертвая Богиня удержала ее одним лишь жестом.

— Жалко? — промолвила она так нежно, так легко и даже весело, словно речь шла об упавшем с дерева листе. Ее голос звучал прекрасной музыкой, такой странной и почти сумасшедшей на фоне яростной грызни и воя, что устроил Дракон, яростно борясь со скверной, пытающейся поглотить его. — Тебе его жалко? Хорошенький… признаться, я хотела оставить его себе. Он прекрасен. Но если хочешь — ты можешь его себе забрать.

— Чего тебе надо? — яростно выдохнула Клэр, наконец-то найдя в себе силы подняться и встать во весь рост. Она была обнажена, но сейчас был не тот момент, чтобы стесняться. — Что ты кривляешься, что ты устраиваешь тут представление?

— Власти! — прошептала Богиня так истово и страстно, что ее мертвые глаза на мгновение стали живыми. — Я всегда хотела стать Первой Богиней, самой сильной, самой могучей, самой легендарной, — ее голос понизился до интимного шепота. Она склонила голову, ее мертвые глаза мерцали загадочно и страшно в свете огня. — Я всегда знала, что придет мое время. Я ждала; я готовилась!

На лице Мертвой Богини просияло торжество, и Клэр, глядя в ее пустые глаза, отшатнулась, предчувствуя, что именно сейчас развяжутся все узелки, раскроются все тайны и договорятся все недомолвки.

— Что, — прошептала Клэр потрясенно, чувствуя, что мир вокруг нее в который раз рушится, и нет никого иного, кроме ухмыляющейся недобро женщины, глядящей ей в глаза.

— Первый Бог стал слаб, — выкрикнула Мертвая Богиня. Ею овладела экзальтация, выворачивающая наизнанку ее душу, и женщина, поняв лицо к небу, расхохоталась, выдыхая свое торжество, которое до сих пор тяжким грузом лежало в ее груди. — Он никто! Он лежит в своем саркофаге и не может и пальцем шевельнуть! Давно пора сменить его на более сильного Бога!