— Вот это да!

Патрик ловко отпрыгнул от кинувшегося на него Моренны, и уже в следующий миг меч Данкана из таковданской стали снес круглую уродливую голову монстра, прервав его крик.

— Какая отличная штука, — хрипло проговорила Клэр, изумленно рассматривая меч. От его прикосновения не только расходилась шкура Моренны- камни лопались, стоило нажать посильнее.

— Таковданская сталь, — отозвался Патрик. — Стоит дороже золота. Ну, идем? Скоро здесь будет много желающих полакомиться свежим мясом.

Пещера уходила все глубже в скалы; порой кругом было так темно, что золотая дорожка, указывающая путь, была едва видна под темной водой. Иногда холодное море заливало пещеру так, что брести приходилось по пояс в воде, спотыкаясь обо все подводные камни. Растащенное мореннами золото богато сверкало, валяясь на голых скалах. Висели колье, зацепившиеся за уступы, под ногами сверкали отмытые и оттертые песком монеты. Но ни Клэр, ни Патрик не останавливались ни на миг, чтобы полюбоваться на эти несметные богатства или ухватить, спратять в кармане золотую безделушку. Им это было не нужно — да и какие сокровища мира сравнятся с волшебными яйцами, дарящими бессмертие? Чем дальше они заходили, тем ярче в мыслях Клэр рисовался конец их пути — освещенная лунным светом пещера и неловко брошенный маленький сундучок, кое-как прикрытый бурыми лентами водорослей.

— А чем можно разбить яйца Сороки? — спросила Клэр. Патрик пожал плечами:

— Да как будто их можно легко раздавить зубами, — ответил он. Пещера сузилась, воды в ней было по колено, и усталые путники еле брели, борясь с течением. — Если б еще можно было выбирать, то я пожелал бы стать метаморфом.

— Что за нечисть такая, — машинально произнесла Клэр.

— Такие существа, — ответил Патрик. — Они могут превращаться в кого угодно. Всегда хотел превратиться в отца, чтобы мать говорила со мной кротко и ласково, и вместо затрещины за столом подала лучший кусок.

Патрик так и покатился со смеху, представляя, как удивилась бы его мать, увидь она сразу двух одинаковых людей, которые да утверждали бы, что они — ее мужья.

— Конечно, потом досталось бы мне на орехи, — нехотя признался он, — когда настало бы время окончить розыгрыш.

Клэр уже не слушала его; пещера, вильнув еще пару раз, вдруг расширилась, вывела путников в огромный зал, выточенный морем в породе, и в бледных лучах луны — все, как она и представляла себе! — она увидела скалу, всю облепленную морскими раковинами и распластанными водорослями. Сундучок, блестя мокрым боком, стоял там, где ему и положено было стоять; приливы, если и бывали тут, не смогли унести его с собой. То ли от того, что вещица эта была надежно сдавлена со всех сторон камнями и примотана к ним лентами морских растений, пропущенных через медные кольца и ручку, то ли оттого, что он, такой крохотный, как игрушечный, оказался неимоверно тяжел.

Клэр первая достигла его; дрожащими руками рванула неподдающуюся крышку, мечом разрушила хрупкий замочек.

Вероятно, это была самая дорогая кладка. Потому что золотые яйца, блеснувший под тонким лунным светом, оказались очень крупными — практически как куриные. И очень тяжелые — Клэр выбрала самое крупное и отдала его Патрику.

— Держи, — произнесла она торжественно. — Мы все же нашли их!

Патрик с сомнением повертел сокровище в руках.

— И что, — недоверчиво произнес он, — прямо сейчас его можно съесть?

— А кого ждать? — спросила Клэр. — Мертвых Богов, когда они найдут нас и отнимут, а потом пытками заставят отдать им? Нет уж, я лучше все съем. К тому же, я сильно проголодалась, а силы мне еще понадобятся.

— А для господина Данкана не оставите? — удивился Патрик.

— Данкан сейчас сам как Мертвый Бог, — глухо ответила Клэр. — Отдать ему все равно что им передать прямо в руки. Нет; ему это отдавать нельзя.

— Тогда как же вылечить его? — осторожно спросил Патрик. — Если в этом мире именно сорочьи яйца — самое верное средство ото всех болезней.

— Не знаю, Патрик, — глухо ответила Клэр. — Не знаю! Я думала — если убить этих чертовых богов всех до единого, если удавить их проклятого Первого Бога прямо в его саркофаге, Данкану некому будет служить и он станет таким же, как прежде.

Патрик даже присвистнул от изумления, сдвинув на затылок шляпу и изумленно почесывая лоб.

— Разнести Город Мертвых, — осторожно произнес он, — и убить Первого Бога… Вы, конечно, Леди Дракон, и душой, и телом, но даже Повелитель не смог сделать этого.

— У Повелителя просто не было причин. Иначе бы он и силы нашел.

Клэр решительно взяла одно из яиц и куснула его острый кончик, как кусала бы яблоко.

Золотая скорлупа неожиданно легко поддалась, в воздухе разлился невероятно прекрасный аромат, и девушка с видимым удовольствием проглотила вкусное содержимое яйца.

— Ну, — спросил любопытный Патрик, — что чувствуете?

— Нечто… Необычное, — ответила Клэр, прислушиваясь к ощущениям своего тела.

Волшебство пролилось в ее вены, согрело замерзшее уставшее тело, налило силой руки и ноги.

Клэр почувствовала себя так, словно никогда в жизни она не уставала и ничего никогда у нее не болело. Разгладились суровые морщинки меж ее бровей, зарумянились щеки, огрубевшие от ветра и соленой морской воды руки стали вновь мягкими и нежными.

Клэр откинула прочь пустую золотую скорлупу и взяла следующее яйцо, чуть меньше.

— А что скажет Повелитель? — осторожно напомнил Патрик, но Клэр упрямо тряхнула волосами.

— Я скажу ему, что мне нужно было набраться сил, чтоб сжечь этот проклятый город, — дерзко ответила она. — Ничего, он не обеднеет.

От второго яйца Клэр словно помолодела лет на пять. Дыхание ее было полно аромата волшебных сорочьих яиц, и девушка даже рассмеялась, разглядывая себя в отражении в воде.

— Да, — протянула она, — какая замечательная вещь — эти яйца. Много людей отдали б за них все, лишь бы только иметь возможность начать жизнь заново! Ну, — она подняла третье яйцо, словно бокал с вином, предлагая тост, — что ж ты ждешь? Ешь свое яйцо; и превратишься в долгожителя.

— Пожалуй, так и поступлю, — Патрик откусил золотую вершинку с яйца и тоже поднял его в приветственном жесте. — За нас!

От третьего яйца у Клэр зашумело в голове, словно от хорошего вина, и вдруг болью обожгло горло. Она вскрикнула, задыхаясь, выпустив скорлупу в воду, ухватилась за шею. Сначала ей показалось, что она подавилась кусочком золотой скорлупы. Она кашляла и кашляла, стараясь выплюнуть терзающий ее крохотный предмет, и, наконец, ей это удалось. Яростно выплюнув его себе на ладонь, утирая градом катящиеся слезы, она уставилась на странную вещицу, лежащую в ее руке.

— Это что еще такое?! — выдохнула она, поглаживая горло. Теперь, казалось, ей легче дышалось, говорилось, исчезла привычная тяжесть под языком.