Один из исключенных членов КАД обратился к Библии в поисках слов для описания пережитого во время поездки: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» [153].

У Бьёрнара долгий и трудный путь к тому же неизбежному выводу занял еще восемь лет и печально завершился там, где заканчивались границы даже его немыслимой преданности.

Разоблачение

★

ГРУППА ДРУЗЕЙ СЕВЕРНОЙ КОРЕИ ЗАРАБАТЫВАЕТ ОГРОМНЫЕ ДЕНЬГИ НА ОРГАНИЗАЦИИ ТУРОВ [154]

— Надежные внутренние источники и независимое расследование подтверждают, что руководитель КАД неоправданно завышает цену на поездки в Северную Корею и преувеличивает собственный статус, обещая участникам поездок полный доступ. Корейская ассоциация дружбы, поддерживающая добрые отношения с Пхеньяном, требует баснословных денег за оказание журналистам, туристам и художникам помощи в поездках в КНДР, сообщают источники, хорошо знакомые с методами данной организации.

После основания КАД в 2000 году организация под руководством Алехандро Као де Беноса заняла отдельную нишу, выступая в качестве посредника между Северной Кореей и международными культурными и бизнес-инициативами, а также туристическими фирмами. Согласно официальному сайту, сегодня КАД может похвастаться «официальными делегатами» в 40 странах. Испанец Алехандро Као де Бенос утверждает, что является почетным гражданином Северной Кореи, и западные СМИ описывают его как одного из весьма немногих иностранцев, имеющих реальный доступ к этой стране. Однако, по сообщениям многих источников, КАД последовательно нарушает данные обещания об эксклюзивном доступе, а также, судя по всему, раздает такие обещания без ведома северокорейских властей. Многие люди, включая и бывших членов КАД, отрицают, что Као де Бенос действительно является почетным гражданином, и называют его ненадежным, лживым человеком, использующим закрытость и загадочность Северной Кореи для того, чтобы выжать из желающих попасть туда побольше денег. «Цены КАД смехотворны в том смысле, что они до смешного высоки. В особенности когда речь идет о поездках, подразумевающих длительные видеосъемки», — сообщает представитель туристической фирмы, которая часто помогает художникам с организацией подобных проектов. Большинство источников, включая представителей турфирм, пожелали сохранить анонимность из опасения, что Као де Бенос будет им мстить, и нежелания осложнять будущее сотрудничество с северокорейскими властями.

«Многие из тех, кто работает с Северной Кореей, не хотят подписываться под чем бы то ни было, что связано с Као де Беносом. По слухам, он доносит обо всем, что, на его взгляд, можно счесть враждебным по отношению к КНДР», — сообщает другой источник. Это не обязательно значит, что проекты будут отменены, поясняет ОН, НО большинство людей все равно хотели бы избежать этого, поскольку «работать с Северной Кореей и без того непросто». Заявления Као де Беноса о том, что он является почетным гражданином и располагает ценными контактами, привели к тому, что многие СМИ представляют его как эксцентричную, но важную фигуру во взаимоотношениях Северной Кореи с окружающим миром. Многие источники, с которыми пообщались ИКИеу^, рассказывали, что Као де Бенос в письмах, на визитках и во время встреч представляется «официальным делегатом комитета по культурным связям». Его часто называют неуравновешенным и мстительным — к примеру, в документальном фильме «Друзья Кима» (2006), где он конфискует материалы и уничтожает жесткий диск американского журналиста Эндрю Морса, о чем уже было рассказано выше. По словам бывших членов КАД, Као де Бенос породил недовольство и в собственной организации. Один участник нескольких поездок в КНДР утверждает, что его титул почетного гражданина, если он вообще существует, является скорее формальным званием, нежели реальным гражданством, дающим право получить паспорт. По крайней мере, въезжает в Северную Корею он по своему испанскому паспорту. «Ему приходится получать визу, как и всем остальным туристам», — сообщает источник. Звание официального делегата тоже фиктивное, и, по словам того же источника, корейцы потребовали от Као де Беноса убрать его с визитных карточек. Существует несколько теорий, почему Северная Корея вообще терпит его деятельность. Одна из версий гласит, что они просто недостаточно об этом знают, а другая — что Као де Бенос тайком делится прибылью с северокорейскими чиновниками. «Что ни говори, а он служит для КНДР источником небольшого дохода, как и любой другой туроператор», — делится еще один источник, добавляя, что далеко не все «могут выдерживать давление», возникающее в ходе взаимодействия между Северной Кореей и зарубежными партнерами «при всех благих намерениях». Кроме того, он замечает, что человек, обеспечивающий контакт между Северной Кореей и остальным миром, легко может поддаться «постоянно присутствующему искушению преувеличить собственный статус в северокорейском обществе. Это проще простого, потому что мало кто может это опровергнуть».

Дорогой Мистер Вин!

Как говорят у меня на родине, дьявол в деталях. В зависимости от контекста это высказывание может означать разное, но в нашем контексте — что самые надежные и правдивые сведения об истинном положении дел кроются в небольших обыденных событиях, настолько незначительных, что никому и в голову не придет инсценировать их для собственной выгоды. Одной из таких деталей была газета-зомби. Это был явный знак, что что-то пошло не так. Все произошло на завершающей стадии проекта, который должен был стать нашей последней совместной работой и который завершился грустной встречей тет-а-тет и угрозой пули из винтовки. Как и много раз до этого в течение всех этих лет, я взял с собой в долгий перелет норвежскую газету (кажется, это была «Дагенс Нэринг-слив»). Прибыв на место, я распаковал вещи и разложил по разным местам то, что мне не требовалось сразу. Во время поездок е Северную Корею у меня обычно не бывает времени тщательно наводить порядок в гостиничном номере, так что прошло несколько дней, прежде чем я обратил внимание на одну вещь. Я вроде бы выбрасывал эту газету в мусорную корзину? Видимо, нет, потому что она лежала, аккуратно сложенная, на письменном столе.

Ну что ж. Я невозмутимо положил ее обратно в мусорную корзину, на этот раз сделав себе мысленную пометку, что я это сделал. Когда я вернулся в свой номер тем же вечером, газета снова восстала из мертвых и высокомерно лежала на том же месте на столе.

То же самое повторилось и на следующий день. Чтобы показать, что я заметил происходящее, я дождался, пока мусорная корзина наполнится, и аккуратно положил газету на самом верху.

Разумеется, по возвращении в номер я обнаружил мусорную корзину пустой, а газету — лежащей в точности на том же месте, где ей надлежало быть по мнению горничных [155]. Именно тогда я понял, что в вашей стране снова наступил ледниковый период. Гостиничный персонал не желал подвергать себя риску быть пойманным с иностранной газетой даже на коротком пути от номера до мусоропровода. Ведь это «вражеская пропаганда»! И совершенно неважно, что это была газета на норвежском — языке, которым владеют очень и очень немногие северокорейцы. И даже если бы удалось незаметно ее выбросить — что, если кто-то найдет газету в куче мусора и либо прочтет ее (и подвергнется тлетворному влиянию), либо доложит куда следует, что горничные пытались распространить «яд империализма»? Лучше уж не рисковать. И даже близко не подходить к источнику заразы. Это небольшое обыденное событие расстроило и напугало меня — но отнюдь не удивило. Та небольшая, но осязаемая открытость, которую мы с вами поддерживали и по мере сил старались увеличивать все эти годы, постепенно обратилась страхом и подозрительностью — и у вас, и у вашей страны, — а затем переросла в полноценную паранойю.