Рано отчаиваться.

Перед нами лежал путь в Ольхерм. После юрдского плена прошло четыре дня, и с каждым Фарди становилась все тревожней. И вот, остановившись на очередную ночевку, она заявила:

– Мы не успеем в Ольхерм до Темной ночи, день уже почти угас. Нужно как можно быстрей найти место, где можно переждать ее. Но тогда… – северянка прикусила кончик указательного пальца и нахмурилась, – …все поймут, что со мной что-то случилось. Меня нет слишком долго. Да, светоч в храме не погаснет, потому что я жива, но…

И бросила в мою сторону красноречивый взгляд.

– Скажешь всем, что один мерзкий южанин привязал тебя к себе и не отпускал.

Она ничего не ответила, хотя раньше могла швырнуть поток колкостей. Я чувствовал вину перед ней, и это чувство разъедало, как щелочь.

– Расскажи больше о Темной ночи, – попросил, присаживаясь у костра. – Прежде эти истории казались детскими сказками.

Как обычно, мы остановились в одной из бесконечных пещер. Шерелья была сплошь каменистой, исчерченной лентами фьордов и раскрашенная мазками мха и лишайника, но, несмотря на такие явные отличия от моей родины и всего, к чему я привык, мне нравился Север. Нравилась первобытная мощь, гейзеры и озера, вместившие столько жара, что любой огневик сойдет с ума. Нравились горы и черные, внеземные пляжи, острый запах соли и льда на побережье. И настоящее чудо – сияние, которое расцвечивает небо по ночам.

Нравился здешний воздух – он пах свободой. И, вдыхая полной грудью, я чувствовал – живу! Живу, а не просто существую.

Фардана фыркнула и сложила руки на груди.

– Зря считаешь это сказками. Темная ночь – пора, когда на охоту выходят создания Эльдруны. Если она застанет нас в дороге, вдали от людского поселения, будет очень плохо. Месяц над Севером будет властвовать тьма. Месяц людям запрещают покидать жилье и уходить за пределы селений. Обычно магии рун хватает, чтобы защитить деревню или город, и те не суются. Предпочитают скитаться по горам и долинам, выискивая случайных путников.

– Как выглядят дети Эльдруны?

– Кто-то говорит, что они сотканы из льда и инея, кто-то – что похожи на призраков. Но точно известно одно – после встречи с ними никто не уходил живым.

Фардана старалась говорить спокойно и ровно, но я видел, как нервно она сжимает пальцы, как теребит ремешки.

– Самое грустное, что я толком не знаю, где мы сейчас находимся, – она устало пожала плечами. – День все короче, времени все меньше.

Я бы это даже днем не назвал. Мир укрыли бесконечные сумерки.

– Ты знаешь, – начала она задумчиво. – У меня на счету тоже есть жертвы. Когда мне было пятнадцать, на меня в лесу напали беглые пленники. Я их убила. А потом узнала, что это отец отпустил их и велел на меня напасть. Хотел проверить, на что я способна.

– Он был жестким человеком.

– Да. И хотел, чтобы я стала такой же. После смерти Гилбара я осталась его единственной преемницей.

Хотелось бы знать, какой она могла вырасти, не виси на ней ярмо долга и давление отца. Но как бы то ни было, ему не удалось до конца растоптать ее женственность и нежность, просто она прятала их глубоко внутри.

Встав с постеленного на пол плаща, я размял спину и велел магическому костру разгореться ярче. Не хотел, чтобы Фарди мерзла этой ночью. Мы даже успевали высыпаться, потому что для перехода годилось лишь несколько часов в день. В остальное время можно было запросто сломать шею или ноги на острых камнях, а то и угодить в ущелье.

Каждая ночь рядом с моей северянкой превращалась в пытку. Пока она спала, я не мог на нее насмотреться – любовался. Ресницы трепетали, она тихо вздыхала во сне, а потом отворачивалась, как будто чувствовала мой жадный взгляд. Я боялся повторения приступа, надо было что-то делать, но Фардана была невероятно упертой. Вцепилась в образ брата и не желала отпускать, разрушая себя чувством вины.

– Я кое-что придумал. Мы успеем найти безопасное место.

Она вскинула взгляд, искрящийся надеждой. Мне нравилось, когда она смотрела вот так – открыто и доверчиво.

– Ну что там у тебя на уме, и чем ты хочешь меня порадовать?

– Этим способом мы пользовались в Ордене, когда требовалось отыскать других сынов Огнеликого. Огонь чувствовал родственную магию и тянулся к ней, – я провел ладонью над пламенем – тонкий оранжевый язычок скользнул по запястью, повторяя узор брачной татуировки. Северянка слушала внимательно, и я продолжил: – Даже не знаю, получится ли. Такое проходило лишь с магическим огнем, но я хочу попытаться обнаружить обычный.

Фардана свела брови на переносице, пытаясь понять, о чем речь, но я опередил град вопросов.

– Это поисковая магия, Фарди. Подобное тянется к подобному. Где сейчас можно обнаружить огонь? Только в человеческом поселении. Сейчас я этим и займусь.

А что, чем Арх не шутит! Может, и получится. Все равно выбор небогат, раз даже эта гордячка признала поражение.

– Может, я смогу чем-то помочь? – спросила осторожно, переводя взгляд на костер.

– Просто пожелай мне удачи!

Зачерпнув обеими ладонями пламя, я, произнеся слова заклинания, но чуть изменив его на свой лад, вышел из пещеры. Подбросил вверх огненный шар, который сразу принял облик маленькой сияющей птицы. В вихре золотых искр она взмахнула крыльями и взмыла в темное небо. Я следил за тем, как она превращается в точку, а потом и вовсе исчезает.

– Завораживает, – послышался голос из-за спины. Любопытная северянка наблюдала, сложив руки под грудью и устало прислонившись к стене пещеры.

– Ты снова меня боишься, – я не спрашивал, а утверждал.

– Это не совсем верно, Фрид.

Я остановился так, что между нами остался жалкий локоть. Хотел бы ближе, но нельзя спугнуть. Фарди как эта пташка – раз и ускользнет. С ней надо нежно и бережно.

– А как будет верно? О чем ты думаешь, Фарди?

– Позволь мне хотя бы мысли оставить при себе, – она подняла взгляд, и в нем отразилась бирюзовая волна, мягко прокатившаяся по небу. – Не торопи меня, ладно?

Я кивнул, отстраняясь. И Север, и Фарди врастали в меня все глубже, в этот момент хотелось лишь одного – стать как можно ближе. Но она просит не торопить… Чувствуя, как сознание заволакивает жаркое марево, я вытер ладонью лицо и отвернулся.

Ее уже не было.

Фардана

Новый день встретил меня торжествующей улыбкой несносного южанина. Это лицо резко контрастировало с тем огненным штормом и чернотой, что пришлось недавно увидеть. Как