— Я тебя понимаю, — вздыхал Кузя. — С такими сволочами иногда приходится иметь дело.

— Нет, не понимаешь, — взорвалась она. — Это не тебя будут валить в постель и пьяненько похлопывать по голой заднице. Ну-ка, девка, шевелись. Дышать перегаром тоже будут не на тебя. Для вас что певичка, что блядь, одно и то же.

— Лера, Лера, я-то здесь при чем?

— Как же мне все это надоело! — рыдала Валерия в голос.

Потом она извинялась перед разобиженным Кузей. Он действительно был не виноват.

— Валерия, — торжественно сказал он. — Я уверен, ты будешь петь. Нас еще всех за пояс заткнешь. Ну что же делать, если у мужиков, которые видят тебя, слышат, как ты поешь, сразу просыпаются нормальные инстинкты? У каждого в меру своей воспитанности. Так что ты на этого пузыря обижаться не должна.

— Спасибо я ему должна сказать, — фыркнула Лера.

Кузя умел успокаивать даже тогда, когда это казалось невозможно сделать.

— У тебя тоже просыпаются инстинкты? — подозрительно спросила она.

— А то как же, — улыбнулся Кузя.

— Врешь! — Лера всхлипывала, вытирая нос.

— Ну вру, вру. Все уладится. Я так и вижу тебя в большом концертном зале на сцене. Ты поешь, и твой голос заполняет все пространство. Все, замерев, слушают тебя. А потом — цветы, я знаю, как ты любишь цветы. Ты прячешь в букетах разгоряченное лицо. У тебя может быть большое будущее.

— Фантазер ты, Кузя, — сквозь слезы улыбнулась Валерия. — Ты правильно сказал: может быть. А может и не быть. Но все равно, спасибо, ты — добрый фантазер.

— Насчет доброты, хорошо напомнила. — Он порылся в карманах и протянул ей деньги. — В долг.

— Я не возьму.

— Возьмешь как миленькая. Сама говорила, что с финансами трудно. Да ты не переживай, — подмигнул он. — Я у тебя с процентами получу.

— Ага, только когда.

Интуиция не подвела Стрелецкую, шоумэн, сулящий несбыточное, оказался мыльным пузырем. Он подвел Кузю, обманул ребят, группа оказалась на грани распада из-за этого деятеля. Сколько потом таких мыльных пузырей видела Валерия! Среди них попадались настоящие мошенники, талантливые и умные.

Она выступала со многими ансамблями. Это был очень нелегкий, а иногда и по-настоящему тяжелый хлеб. Кто придумал, что у артистов легкая жизнь? Иногда ей хотелось выть от безысходности. Мыть общественные туалеты на вокзале — меньше дерьма увидишь, чем здесь. Она видела, как ломаются и ожесточаются люди. Как спиваются и опускаются, видела тоже. Это было очень страшно. Она не сломалась, видно, природа, несмотря на хрупкое телосложение, наградила ее повышенным запасом прочности. Иногда ей казалось, что он на исходе.

Лера вспомнила одну встречу, которая произвела на нее очень сильное впечатление.

Настроение тогда было совсем паршивое, все не ладилось. Ей предложили временную работу в ансамбле. Солистка сломала ногу и надолго выбывала из строя. Лера пела лучше, голос ее был сильнее, но это ровным счетом ничего не значило. У солистки была хорошая поддержка, за Лерой не стоял никто. Все нормально, таковы правила игры. Работа не сулила перспективы, но попробоваться стоило. Лера согласилась.

Она отработала свой номер и уселась скромно в сторонке, ожидая окончания репетиции. И вот тогда она увидела Его. Артиста, видеть которого так близко довелось всего два раза в жизни. Это был Мастер! Его имя гремело на всю страну, когда она была еще сопливой девчонкой. Она помнила его интеллигентное артистическое лицо с тонкими чертами, голос, услышав который хотелось заплакать от восхищения. Барственная осанка, изумительные, роскошные костюмы… Он умел подать себя со сцены. Его благополучие было вечным. Ничто на свете не могло поколебать его. Так она думала. И вдруг все рассыпалось, все оказалось эфемерным и непрочным.

Он исчез со сцены, перестал выступать. Крутили старые записи, но не было ни одного живого концерта. И вот сегодня Лера увидела Артиста на расстоянии десяти шагов. Она сначала не узнала его. Крупного телосложения, даже, может, излишне полноватый раньше, он усох, превратился в скелет. Куда девался его высокий рост? А плечи? А роскошная грива волос, которой он встряхивал во время выступления, и каждое такое движение сопровождалось восторженными криками поклонниц?.. Лера увидела, как по проходу движется некто, отдаленно напоминающий того Мастера, перед которым преклонялась публика, заваливая его цветами. Узнать его было невозможно.

— Детка, у тебя чистый голос, молодчина, — сказал он ей своим замечательно поставленным, до боли знакомым голосом, и пошел дальше странной походкой тяжело больного человека.

Лера обомлела. Потом вскочила со стула и молитвенно сложила руки.

— Это он? — глупо прошептала Валерия, обращаясь к музыканту из ансамбля.

— Да, — равнодушно ответил тот. — Гордись, сам маэстро тебя похвалил.

— Что с ним случилось?

— Спился. А ты разве не знала?

— Н-нет, — растерянно сказала она. — Так, были слухи, но я не думала, что до такой степени. Знаю, давно не выступает.

Музыкант вздохнул.

— Раньше еще держался, а в последнее время совсем опустился. Голос не до конца пропил, но с ним иметь дело… — Он покачал головой. — Наши пару раз обжигались.

Лера вспомнила худую сутулую фигуру в свободно болтающемся концертном пиджаке, который смотрелся на сцене, а в повседневной жизни выглядел нелепо и вычурно, и сердце ее сжалось. Перед ней прошла тень Артиста, и это было все, что осталось от былого великолепия.

Ох, и наревелась же она в тот вечер. Господи, что же происходит, если даже такой талант сразила судьба?! Чего ей ждать, маленькой, незащищенной, на какой счастливый случай надеяться? Мать была права, когда хотела, чтобы она занималась в жизни чем-то другим, желая для дочери более заземленной профессии.

Лера давно перестала играть и задумчиво сидела у рояля.

Прошлое было рядом с ней. Она настолько привыкла к провалам, что сейчас свой успех — записи на радио, участие в телевизионных передачах, то, что она вышла на массового зрителя и слушателя, воспринимала очень настороженно. Она поймала себя на мысли, что боится успеха. К неудачам она притерпелась, а вот когда наоборот… Это было непривычно. Она почувствовала, что внутри нее поднимается волна напряженности и даже страха. Ей показалось, что беда подкарауливает ее прямо за углом и тихо шепчет: за счастье надо платить, милая.

Глупости, рассмеялась Лера. И потом, разве она не заплатила прошлыми неудачали и срывами, которые следовали за ней по пятам? Она знала сколько угодно певичек, чья творческая судьба складывалась не в пример легче, чем ее. В восемнадцать лет, едва вылупилась, заметил модный композитор, взял в группу, а потом… Нет, она никогда никому не завидовала, у каждого своя судьба, только не могла выносить, когда такая фифочка, двух слов связать не умея, лепечет о том, как нелегко ей пришлось и что всего в этой жизни она добилась сама.