Кисточки у него на ушах встали дыбом, клыки жуткооскалились, в зеленых глазищах загорелись сатанинские огоньки. Оксана торопливоспустила лямку с плеча и перехватила кота, пока не дошло до беды.

Доктор Киндерманн хотела ещё что-то сказать, возможно, онанамеревалась перейти от уговоров к запугиванию… За неё всё решил еёчетвероногий питомец. Овчар явно не поверил в способность Оксаны действительноудержать страшилище, лезущее из рюкзачка. Потомок лагерных псов окончательнопонял, что здесь ему не Освенцим и закусывать беспомощными заключёнными неполучится,[118] того и гляди самому по морде дадут. Назад, кобжитому джипу, дорога была отрезана — там молча и грозно вышагивал чёрный, кактуча, Шерхан. И дауфман, поджав хвост, рванул по тропе вперёд, утаскивая ссобой хозяйку, вцепившуюся в поводок.

— Ты у меня ещё пожалеешь, — только и успелабросить фрау Эльза. — Стоять, Зигги! Фусс! Платц!!![119]

Так вот кто у них был Зигфридом.

— Как мне страшно, прямо вся дрожу, — хмыкнулаВаренцова, ускорила шаг и двинулась по мостику через ручей. Щелястому, узкому идревнему. Единственному ещё не сожжённому…

— Да, князь, у вас тут чистый парадиз. — Кейспосмотрела на море роз, источающих чудное благоухание, блаженный вздохприподнял высокую, изысканной формы грудь, и мисс Хелли неожиданно тонкоулыбнулась. — А мы с вами в этих эдемских кущах, словно Адам с Евой. Гдеже яблоня?..

Блистательная, в белоснежном платье, она была похожа не наЕву — на ангела в огненно-золотом ореоле волос.

— И змея тоже не видно, — в тон ей улыбнулся князьи молодцевато подал руку. — Прошу! Одними разговорами сыт не будешь.

Они, наверное, уже с час гуляли по парку, зелёной стенойобступавшему княжеский дворец. Весело звенели фонтаны, деревья шелестелилиствой, бесчисленные розарии, клумбы и цветники превращали воздух в нектар. Ивпрямь — как в раю!

— Видит Бог, Ваше Высочество, наше с вами знакомстводурно отразится на моей талии. — Кейс взяла князя под руку. —Моллюски прошлый раз были столь же великолепны, сколь и бессчётны. Что грозитмоей фигуре сегодня?

Прошлый раз был не далее как вчера. Князь лично готовилмоллюсков, готовил по-старомонегасски — в морской воде, прямо в раковинах.

— Наш монегасский рацион за семь столетий ещё никому неповредил, — усмехнулся князь. — Мы, слава Богу, не какие-нибудьтам французы с их лягушачьими лапками, излишествами и пьянством. Простая издоровая пища, причём в меру, вот наш девиз! Есть, чтобы жить, а не жить, чтобыесть, вот наше кредо. На том стоим вот уже семь веков!

Они миновали фонтан, обогнули клумбу, и узкая тенистаяаллейка привела их к порогу беседки. Вокруг густо стояли подстриженные кусты,за ними чуть в стороне дымила печкой кухня. Место было очень уютное, укромное,хорошо спрятанное от посторонних глаз.

— Прошу! — кивнул князь, приосанился и повёл своюспутницу внутрь, к накрытому на две персоны столу.

Там всё было просто и без излишеств. Конечно, никакихлягушачьих лапок. А главное — никаких дворецких, прислуги, лишних глаз. Можноговорить о чём хочешь, как хочешь — и плевать на утомительный этикет.

— Так… — Князь достал шампанское из серебряноговедёрка со льдом, опытной рукой снял мюзле и мастерски, так, что не раздалосьни звука, открыл. — Кейс, ваш бокал! — Налил, поднял свой ипровозгласил тост: — За самую привлекательную и обаятельную из женщин, которыхя встречал! За вас, милая моя!

Он ничуть не кривил душой, ибо его восторженное поклонениелишь крепло день ото дня. Мисс Кейс Хелли была красива, умна, не нуждалась —это сразу чувствовалось — в деньгах, а главное, держалась как настоящаякоролева. За неполную неделю знакомства они побывали в Океанариуме, осматривалиБотанический сад, катались на «ЛасточкеМисс».[120] Хеллибыла спутницей, о которой наследник рода Гримальди мог только мечтать.

— Благодарю вас, князь, — кивнула она и благодарноулыбнулась со влажным блеском в глазах. — Мне особенно приятно, что этоттост подняли вы…

Закуски были простенькими по-деревенски (фаршированные яйца,заливное в формочках, овощи под соусом, курица с орехами…), ничего особенного.Всё как бы подчёркивало, что за этим столом главным была беседа. С Кейс можнобыло поистине говорить о чём угодно, и князь отводил душу. Он рассказывал ей окишечных паразитах у своих питомцев в океанариуме, о препарированииземноводных, и она не морщила носик. Он что-то объяснял об остойчивостисудов, о «Ласточке»,[121] о рельефах морского дна — и она неотворачивалась со скучающим видом, более того, выказывала осведомлённость,рассуждала о кораблях греков и финикийцев.

— Князь, да вы не только воин, вы ещё и настоящийучёный муж! — говорила она.

Наконец с закусками и разговорами было покончено, да ибутылочка шампанского опустела.

— Думаю, самое время для горячего, — сделал выводкнязь и нажал электрическую кнопку, связанную с кухней. — Будетнатуральный бифштекс с жареным картофелем, наше любимое монегасское кушанье.

— Ах, князь, вы так цените свою историю, так любитесвой народ. — Кейс дружески похлопала князя по руке… и вдруг как-то сразупоскучнела и смолкла, непроизвольно сжав кулаки. В беседку вошла служанка,нёсшая большой поднос.

Это была крупная блондинка, немка или датчанка, в беломфартуке и опрятном чепце. Самое странное, что при виде Кейс она тоженасупилась, сдвинула светлые брови, на скулах выкатились желваки. Она собралагрязную посуду и, не поднимая глаз, убралась.

Сейчас же в беседке появился шеф-повар, лично доставившийнакрытое серебряными крышками жаркое. На крышках сверкали чеканкой княжескиегербы. На столе возник салат и густая подливка с укропом и сельдереем, а такжебутылочка благородного красного. Шеф наполнил бокалы, пожелал приятногоаппетита и торжественно удалился. Князь смотрел ему в спину с нескрываемымблагоговением.

— Если позволительно уподобить еду музыке, это, внесомнения, Вивальди, — сказал он с предвкушающим вздохом.

Видимо, толстенный, неописуемо нежный бифштекс в самом делесоставлял его любимое лакомство. Князь взялся за вилку и нож и даже не заметил,что сотрапезнице стало совершенно не до еды. И не помогло даже выдержанное,действительно благородное вино.