– А черт ее знает. – Мазур поднял бинокль, теперь эташтука была словно перед глазами.

Мина может выступать в любом облике, что да, то да – но всеже это походило больше... Вот именно, на микрофон.

– Пошли! – рявкнул Мазур.

И первым направился в самую чащобу. Руки чесались сбить этотпоганый шарик камнем из пращи – но вряд ли он один такой. Еще одна вьетнамскаянаработочка – такие штуки тысячами высыпали на джунгли, они вылавливалималейший шорох, а уж тренированное ухо оператора-слухача выхватывало звукишагов, тихие разговоры...

А потом прилетали самолеты И бомбили от пуза...

Ну, предположим, у Прохора нет бомбардировщиков, и все желучше пересолить, чем недосолить...

Ага! Он уперся ладонью в скользкую, зеленовато-замшелуюповерхность огромного поваленного ствола, перепрыгнул. Подал руку Ольге, потомВике. Доктор перебрался самостоятельно. Место было самое подходящее – несколькотаежных исполинов давно рухнули, вероятнее всего, от дряхлости, причудливонавалились друг на друга, словно просыпанные из полного коробка спички. Вокругдавно уже выросли новые деревья, соприкасаясь кронами так, что неба не видно.

– Туда! – показал Мазур, присев на корточки и обозревукрытие, попробовал покачать рукой ближайший ствол – нет, не шелохнется.

Вика первой проползла на четвереньках, немилосердно пачкаяспину влажным мхом. Следом юркнула Ольга. Мазур жестом отправил за нимидоктора. Остался стоять, насторожив уши. Лучше выглядеть потом живехонькимдураком, чем лежать грустным и холодным...

Проходили томительные минуты. Он уже решил было, что угодилпальцем в небо, начал обдумывать, как выбраться из этого положения с наименьшимуроном для репутации орла-командира, но тут явственно расслышал тоненькоежелезное зуденье, приближавшееся примерно с северо-востока.

На карачках прополз под стволом, присоседился к остальным,сбившимся в тесном пространстве. Вертолет приближался, теперь уже никакихсомнений не осталось. Значит, сидел где-то тут, неподалеку, на ровном месте – итам был оператор, прилежно бдивший в наушниках...

Железное гуденье превратилось в шелестящий грохот,опускавшийся сверху, как мощный пресс. Мазур инстинктивно сжался, захотелосьстать маленьким-маленьким, крохотулечкой... Обзора не было никакого – словномышь под поленницей. Совсем рядом – побледневшее лицо Вики. Мазур постарался подмигнутьей как можно более ухарски.

Они замерли, стиснутые со всех сторон замшелыми стволами.

Возле лаза, сквозь который они проникли в середину завала,виднелась зеленая травка – единственное, что Мазур мог разглядеть со своегоместа. Сочно-зеленая трава, почерневшая, встопорщившая чешуйки сосноваяшишка... Все это виделось нереально четко, играло десятком красок и оттенков –бывает такое в минуту смертельной опасности...

Могучее лопотанье вертолетного винта, казалось, вот-вотвырвет деревья. Трава перед глазами Мазура заколыхалась – значит, и кроныпереливаются тяжелыми волнами, вертолет висит над самыми верхушками, тампытаются хоть что-то разглядеть...

Посреди травы брызнули фонтанчики – стреляют! Трескаочередей не слышно за ревом мотора. Тут же он до предела обострившимся чутьемуловил вереницу звонких ударов по нависшему сверху бревну – ничего, не прошьет,даже в столь прогнившем стволе автоматная пуля застрянет, как в подушке...

Мощное гудение то отдалялось, то вновь повисало над самойголовой – вертолет маневрировал короткими зигзагами, тупо, упрямо обрабатываясопку огнем. Понемногу Мазур опытным ухом стал различать в гуле длинные очереди– словно стрекотание швейной машинки. Патронов они не жалели, твари. И автоматтам не один.

Казалось, это продолжается целую вечность. Гул накатывался,отплывал, возвращался. Прижавшуюся к Мазуру Вику прямо-таки колотило, а сам онхладнокровно прикидывал шансы. И вскоре понял, что нет ни единого. Не с егодюжиной патронов пытаться наугад подстрелить «железную птицу» или хотя быкого-то из тех, кто азартно опустошал магазин, высунувшись за борт.Осторожненько высунул голову, взглянул вверх и не увидел ничего – лишь тяжелоеколыхание пышных веток.

Внезапно обожгла пугающая мысль: а что, если не он одинтакой умный? Что, если они додумаются до того же нехитрого фокуса: поджечь лес?Заимку, в принципе, можно обезопасить без особых хлопот: пустить встречныйпожар или удачно выбрать место. Они-то прекрасно знают эти места, никаких сомнений...

Секунду он старался об этом не думать, мелькнул совершенношизофренический страх, что кто-то там, наверху, прочтет его мысли, как тот танкв давнем фантастическом рассказе. Сделает именно то, чего жертва паническибоится...

Вздор! Взять себя в кулак!

Снова полоса рыжеватых фонтанчиков прошла по доступномувзгляду лоскутку поросшей травой земли. И вновь отдалился железный гул.Вертолет, похоже, ходил по расширяющейся спирали. Значит, они не в силахлокализовать т о ч н о е место... Вообще-то, аксиомадля данной ситуации – высадка десанта. Роты у них нет, но десятка полтораголоворезов найдется. Правда, вертолету здесь негде сесть – не полезут же насобственные мины? – но это не помеха, можно опустить людей на тросах, пристоль плотном заградительном огне головы не поднимешь. И потому Мазур, обратясьв слух, пытался не пропустить момент, когда стихнут очереди, – это будетозначать, что десант пошел вниз...

Нет, ничего похожего. Вертолет мотался над сопкой, непрекращая огня. Что, не нашлось умной головы, способной сообразить насчетвысадки? Ох, не верится... Ответ один: десант они высаживатьб о я т с я. Помнят, что дважды с ним сходились воткрытом бою, и оба раза получали жмуриков с ранеными. Так что рисковать шкуройне хотят, предпочитают действовать наверняка. Он думал об этом без всякойгордости или триумфа – просто привычно взвешивал все гипотезы.

Он покосился вправо и увидел, что отражается в огромных отужаса, бессмысленных глазах Вики. Она то ли прижалась всем телом, неосознанноища спасения, то ли пыталась пролезть наружу, чтобы опрометью кинуться, неразбирая дороги. Такое бывает под обстрелом с воздуха, непривычные себя теряютсплошь и рядом...

Мазур чуть передвинул голову – Вика напирала, как бульдозербез водителя, и в самом деле пыталась выползти на открытое место, –изловчился и укусил ее за мочку уха, больно, грубо. Она дернулась – вскрика неслышно было за пригибающим к земле гулом – лицо исказилось от боли. И, похоже,чуточку опамятовалась. По щекам потекли слезы. Осторожно придерживая ее однойрукой, чтобы, чего доброго, наружу не выпихнула, как пробку из бутылки, Мазурнеожиданно для самого себя поцеловал в щеку. Видел, что она и этопочувствовала, обмякла, вжалась лицом в его шею. Шея моментально стала влажной.

И вдруг все кончилось. Гул вертолета отдалялся. То липатроны кончились, то ли горючее было строго рассчитано – ну да, до заимкидалековато, вряд ли у них разбросана по тайге куча аэродромов подскока...