— Что? — переспросила я с набитым ртом.

— Не хочешь больше с ним жить?

Я вздохнула. Затем сказала, как есть:

— Не знаю. Что-то поменялось в наших отношениях, и я сама не понимаю, чего хочу.

— Кризис третьего года, — с умным видом проговорила мама.

Я с таким же умным видом покивала в такт её словам, а сама, как бы между прочим, ткнула пальцем в экран телефона. Просто так, время посмотреть. Время посмотрела, снова в душе расстроилась, в тоске поднесла ко рту ещё один вареник, политый сметаной. И зачем-то поинтересовалась:

— А если я разведусь, вы с папой, правда, не расстроитесь?

— С чего нам расстраиваться? Ты наша дочь, мы тебя любим, а не штамп в твоем паспорте. Будем жить, как жили.

Я кивнула. Мамины слова принесли немного успокоения, даже аппетит появился.

И, вообще, что такого страшного в разводе? Миллионы людей разводятся.

С папой я не откровенничала так, как с мамой, думаю, это вполне нормальное явление. И не думаю, что папа, как мужчина, хотел бы знать о проблемах дочери в таком ключе. Он даже не задал мне ни одного вопроса, когда я решила остаться ночевать в доме родителей. Я только слышала, как он шептался с мамой на кухне, но мне от него досталась лишь ободряющая улыбка и пара банальных шуток из телевизора. В этом весь мой папа, поэтому они с мамой никогда и не ругались. С ним невозможно было поругаться, отец сразу начинал нервничать, и отделывался глупыми шутками. Кажется, я за всю свою жизнь лишь пару раз слышала, как он повысил голос.

Этим вечером мне никто так и не позвонил. Ни Глеб, чтобы узнать, как мои дела, ни Андрей, чтобы, вообще, узнать, где я нахожусь. Я бессмысленно терзала телефон в руках, пока, наконец, не уснула. И уснула в каком-то состоянии безысходности, с ощущением, что все плохо.

Утром родители отправились на работу, я еще до кона не проснулась, лежала в своей кровати, и, кстати, с того момента, как открыла глаза, думала о том, что, оказывается, соскучилась по родительскому дому, по своей комнате, по своей кровати. Но даже не задумывалась об этом, занятая своей взрослой жизнью. Когда-то мне казалось, что повзрослеть — это так здорово. Уехать учиться, быть самостоятельной, выйти замуж, обустраивать своё семейное гнездо. А проснувшись поутру в комнате, в которой прошло моё детство и юность, вдруг показалось настоящим счастьем. Мне, на самом деле, повезло, что мне есть, куда вернуться, где почувствовать себя в безопасности. Место, откуда можно начать все сначала.

На душе от понимания этого становится теплее.

Никто мне так и не позвонил. Только налив себе кофе и сев на кухне в одиночестве, я позволила себе включить телефон, и взглянуть на экран. Судя по всему, я никому не нужна. Жалеть себя, конечно, не дело, тем более, так глупо. Но настроения все равно не добавляет.

Я набрала номер Кристины. Поговорить с мамой, конечно, хорошо, но мне бы даже в голову не пришло ошарашить и расстроить маму тем, что натворила её дочь. А выговориться хотелось. Вот я и решила позвонить подруге. Правда, у Кристины телефон тоже оказался выключен, но я знала, что примерно в это время она отвозит дочку в школу, на подготовительные занятия перед первым классом, а затем возвращается домой.

Кристиной я, в некотором роде, восхищалась. Жизнь у неё тоже не сахар, да ещё и репутация, которой её в городе наделили из-за её работы, радости не добавляла. Кристина с юности занималась музыкой, закончила музыкальную школу, но потом, как она сама говорит, что-то пошло не так, и вместо того, чтобы продолжать образование, она начала петь в ресторане. Для того, чтобы заработать денег в трудный момент жизни. Но трудные моменты, когда тебе восемнадцать-двадцать лет, имеют правило затягивать тебя в ситуацию, порой, в ситуацию весьма щекотливую, которая помогает из безденежья выбраться. Но в том возрасте морально-этическими вопросами задаются далеко не все, кажется, что наличие денег решает и разрешает очень многое. Вот и Кристину затянуло. Сначала переменами в жизни, затем первой любовью, затем вынужденным решением проблем после того, как первая любовь скрылась за горизонтом, оставив после себя горечь разочарования. И вскоре всё пошло по накатанной.

Наш город достаточно маленький, шикарными заведениями не изобилует, и Кристина, как и я, уезжала покорять большой город. Я считаю, что достаточно успешно, раз смогла выправить своё финансовое положение настолько, что приобрела собственное жилье, хороший автомобиль, способна содержать в одиночку ребенка, и при этом особо не нуждаться. Знаю, что злые языки за это Кристину осуждали, сплетни про отца её дочки ходили разные — и то, что родила Кристина от бандита, другие утверждали, что от женатого, влиятельного любовника, и тот, в конце концов, заставил её покинуть Нижний Новгород, и работу на московской турбазе для Кристины организовал именно он. Лишь бы надоевшая любовница была подальше от него и от его семьи.

Если честно, я не знаю, что из этого правда. И правда ли вообще. Об отце дочери Кристина никогда сама не рассказывала, не откровенничала, а я считала неправильным лезть к подруге в душу. Вот о планах на будущее, мы с ней разговаривали и не раз. Я знала, что Кристина мечтает перебраться жить в Санкт-Петербург или в Москву, увезти дочку подальше от злых языков, но пока этого не делает. Говорит, что нужно подкопить денег.

С чего она копит я, правда, не знаю, расходы у Кристины не маленькие, глядя на её наряды и траты на ребенка. Для Юли она ничего не жалела. С финансовой точки зрения, у девочки было всё — и лучшая в городе школа, и репетиторы, и кружки по интересам, которые ей не возбранялось бросать, когда интерес сходил на нет. Кристина одевала дочку, как куколку, за обновками они ездили в Нижний Новгород, у девочки в первом классе появился собственный телефон и ноутбук. Кристина убеждала меня, что это для нынешнего школьника, даже в первом классе, вещи первой необходимости. К тому же, дважды в год они с дочкой обязательно летали отдыхать на море, ведь ребенку полезно дышать морским воздухом. Такая жизнь, безусловно, предполагала большие траты, тем более для нашего маленького провинциального городка, это было серьёзное заявление на материальное благополучие. Но кто