ты знаешь… – Она игриво поднимает брови.

– Поцелуев? – поддразнивает он.

– Ну да…

– Я хочу быть с тобой во всех смыслах. Но отношения всегда должны начинаться с лучших друзей.

– Да? – Качает она головой. – У меня ощущение, что я очень тупая.

– Тебе так не казалось ни разу? Ни с одним парнем, с которым ты встречалась?

У нее дергается щека.

– Что он тот, с кем ты хочешь проводить почти все время? Что ты смеешься с ним, какой бы дерьмовой ни была жизнь? Что он понимает тебя как никто другой?

– Нет. Никогда. Я всегда чувствовала… тяжесть. Словно мне нужно прикладывать кучу усилий. Никто из них не понимал моих рисунков. Ты единственный, кто всегда подталкивал меня заниматься любимым делом.

– Тогда позволь мне показать, как должны выглядеть нормальные отношения. – Опустив голову, он нежно и сладко целует ее в губы, и она подается вперед, чтобы ответить. Поднимает руки, обнимая его за плечи, и поцелуи становятся более страстными. Она издает гортанный звук.

Он мягко отстраняется.

– Не так быстро. Я рад, что ты успокоилась и решила меня простить, но у меня есть несколько вопросов.

Она игриво фыркает, но откидывается на красные подушки.

– Например?

– Почему ты не хотела показывать мне картину? Нашу картину?

– Я нарисовала ее только для себя. Мне нужно было это выпустить.

– Это единственная причина?

– Да. – Она смотрит ему в глаза, но ему кажется, что она что-то скрывает. Он решает не давить.

– Хорошо.

Ее пальцы сжимают его ногу, и она целует его в уголок губ.

– Я рассказала Эл про нас.

– И как она прокомментировала?

– Ну, много всего, если честно, особенно после того, что она сказала мне на свадьбе. – Лейла закатывает глаза, поднимает руку и начинает загибать пальцы. – Она сказала: «Слава богу». Что ты всегда на меня так смотрел, но я была слепа. Она думает, что глубоко внутри я знала, как ты ко мне относишься, но была к этому не готова. Она сказала, что из-за того, что мама ушла, а отношения у меня не клеились, я всегда была недоверчивой. Не только с парнями. Она сказала, что я и ее долго держала на расстоянии вытянутой руки и что я постоянно сбегаю в собственный мир, будь то книжка, блокнот или холст. Что я строю стены между собой и всеми вокруг.

– И что ты сама об этом думаешь?

– Я злилась на нее какое-то время, но это была пища для размышлений, и мне пришлось о многом подумать. Потом я осознала, что она права. – Выдохнув, она поджимает губы. – Не очень приятно было, если честно.

– Что именно?

– Признать, что я полная идиотка.

Он смеется.

– Ну, не полная. Если только чуть-чуть.

Она щелкает его по руке, потом произносит:

– Мне правда нужно поработать над проблемами с доверием и, как сказал бы папа, больше времени проводить в реальном мире.

– Он сказал что-нибудь еще? – Он обнимает ее, переполняясь радостью.

– Он сказал, что я упрямая, не хочу по-другому смотреть на вещи, что мне нужно принять тот факт – как бы это ни было тяжело, – что мама, возможно, никогда не вернется. Что мне надо перестать убегать и что я ничему не научилась со своих тринадцати лет, – продолжает она торопливо. – И плюс ко всему, что я должна быть благодарна за то, что ты всегда был рядом.

– О-о-о, это мило. Спасибо Генри.

– Он сказал еще кое-что, когда я рассказала, что между нами произошло.

– Что же он сказал?

– «Ну, давно пора», – потянув его вниз, к себе, она шепчет в его губы: – И я с ним абсолютно согласна.

Его вопросы о том, что случилось в тринадцать лет, исчезают в ее нежных поцелуях и теплых руках на его теле.

* * *

Несколько часов спустя, когда они лежат в кровати, свернувшись в объятиях друг друга, Джейк поднимает опасную тему. Он знает, что испытывает судьбу, но не может себя остановить.

Опираясь на локоть, он гладит ее по лицу.

– Слушай, я понимаю, что это пока для тебя больная мозоль, но я тут кое-что сделал.

Она тут же садится и смотрит на него сверху вниз.

– Джейк, нет. Что еще? Что ты сделал? – Она обеспокоена, словно все счастье последних часов сдуло ветром. – Никаких секретов больше, ладно? Только честность.

– Я купил тебе еще один шарм, – говорит он робко. – Я его увидел и понял, что он специально для тебя. Особенно после нашего разговора по дороге в Анси о твоих рисунках с мифическими существами. Я надеялся подарить его тебе сам в этот раз. Ни конверта, ни загадки. Просто что-то тебе от меня. Это ничего?

Она делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

– Это не страшно. – Кивнув, она поджимает губы. – Да, я буду грустить какое-то время, что они не от нее, но нужно двигаться дальше.

– Если ты готова…

Заправив волосы за ухо, она сглатывает.

– Не совсем, но я стараюсь. Так что да, пожалуйста, можно мне мой шарм? – Она вежливо протягивает левую ладошку, как ребенок, который ждет подарка; шармы звенят на браслете. Он тянется к тумбочке и достает маленькую черную коробочку, перевязанную розовой лентой. Повернувшись, кладет ее на ладонь Лейлы.

Развязав ленту, она открывает подарок.

– О, Джейк, – выдыхает она, серые глаза распахиваются. Держа в руке крошечный шарм, она улыбается. Это палитра художника с миниатюрными разноцветными камешками вместо красок, а наверху маленькая кисточка.

– Тебе нравится?

– Да. Он идеальный. – Наклонившись вперед, она страстно его целует и прижимается к нему лбом. – Спасибо тебе. – Ударение на последнем слове говорит само за себя: ей приятно, что подарок пришел лично от него, без всякого обмана. Отстраняясь, она протягивает ему руку. – Пристегни его, пожалуйста.

С удовольствием повинуясь, он находит пустое звено и прикрепляет новый шарм к браслету.

– Пообещай мне, что продашь все те картины. Тебе нужно серьезно отнестись к своему творчеству. Оно сделает тебя счастливой. А если нет, то, по крайней мере, ты хотя бы попытаешься.

Ее лицо торжественно серьезно.

– Ты будешь рядом, чтобы подбадривать меня и поддерживать? Собирать осколки, если у меня не получится?

– Всегда. Просто скажи, что нужно сделать, чтобы помочь.

– Тогда да, я попытаюсь. Спасибо, – обхватив его руками за шею, она сияет. – Это кажется началом чего-то нового.

– Это всегда классно, – говорит Джейк, улыбаясь и опуская ее на подушки.

Выражение ее лица становится серьезным, она смотрит на него снизу вверх. Глядит на шарм с палитрой. Трогает правой рукой браслет.

– Ты правда меня понимаешь, – шепчет она с нотками любопытства в голосе. Спрашивает чуть смелее: – Ты… ты любишь меня, Джейк Хардинг?

Он смотрит на нее в удивлении.

– А как иначе, Джонс? – Убрав волосы с ее розовых щек, он продолжает. – Но знаешь, не так уж и долго. Всего лишь с тех пор, как тебе было одиннадцать. Я помню, как подумал, что ты выглядишь словно ангел, в тот день, когда мы познакомились. А потом я увидел волшебные двери, твою страну чудес под кроватью и… все, меня было не спасти, хоть я и был слишком маленьким, чтобы понимать, что это была любовь.

Ее серые глаза широко распахнуты.

– Я тебя тоже люблю, – застенчиво отвечает она.

Грудь Джейка наполняется чем-то теплым, когда он крепче сжимает ее. Он услышал эти слова, и ему не нужно ничего больше.

– Поэтому я не хотела показывать тебе картину с русалкой, – признается она, держа его за плечи.

– Что ты имеешь в виду?

– Я подумала, что ты по ней сразу поймешь.

– Пойму что?

Ее серые глаза темны, но ясны.

– Что я по уши в тебя влюблена. Я думаю, что влюбилась еще в ту ночь, когда спасла тебя в море. Просто тогда не понимала.

ЛЕЙЛА

Февраль 2015