— И у стен имеются уши… — лукаво заявилаученая. — Пойдемте ко мне в кабинет.

Сев в кресло, Нина Леонидовна откинулась наспинку.

— Ладно, — вдруг сказала она, — расскажукой-чего, но вот сумеете ли понять… Институт основали давно. Только-толькозакончилась война, страна лежала в разрухе, народное хозяйство в руинах,большинство мужчин погибло, сельское хозяйство пришло в упадок. Однако народбыл полон энтузиазма: социализм победил фашизм, вот теперь заживем.

…Даже Иосиф Сталин понимал, что между тридцатьшестым и сорок шестым годом лежит не просто десятилетие, а прошедшая война,русский народ стал иным. Солдаты, которые протопали пешком от Москвы доБерлина, были, конечно, лояльны к правительству страны, но они имели глаза и немогли не видеть, что польские и немецкие граждане, об угнетении которыхпостоянно писала газета «Правда», живут не в пример лучше свободных советскихлюдей. Редкий из победителей не вез с собой подарков: отрезов шелка, ковров,серебра. Можно было сунуть за решетку врагов народа, но ведь всю страну непосадишь. Да еще во время войны многие из тех, кто побывал за колючейпроволокой, получили в руки оружие и отправились бить немцев. Кое-кто стал героем,грудь украсилась орденами, вернуть под замок такого человека, кровьюдоказавшего верность советскому режиму, было не с руки. На чьем примеревоспитывать молодежь? Кроме того, требовалось развивать науку, строить города,выращивать хлеб и рожать новых граждан — в сорок шестом году демографическаяситуация в СССР оставляла желать лучшего. Учитывая все эти причины, вождьнародов слегка ослабил вожжи. Жить Сталину оставалось семь лет, эпоха великихбольшевиков медленно клонилась к закату. Но, повторюсь, энтузиазм граждан,вернувшихся наконец к мирной жизни, был сравним с душевным подъемом тех, ктожил в середине двадцатых. «Мы наш, мы новый мир построим…»

В сорок шестом году группа ученых основалаНИИ, задачей которого было придумать такое средство, чтобы люди жили если невечно, то хотя бы пятьсот лет. Утопическая цель. По тем временам не умелибороться со многими болезнями, которые сейчас легко вылечивают антибиотиками.Не слышали врачи о томографах, лазерах и эндоскопических операциях, не имелипонятия о генетических недугах. Но энтузиазм бил через край, и сотрудникинового научного учреждения сразу взялись за решение глобальной проблемы.

Через пару лет НИИ начал разрастаться, закороткий срок на посту директора сменилось несколько человек. Отец-основательНИИ Натан Львович скоропостижно скончался, потом умер и его сменщик ИльяНиколаевич, у руля встал осторожный, рассудительный Сергей Лазаревич.

Сев на царство, Сергей Лазаревич сумелзадвинуть в угол десяток ненормальных ученых, которые, забыв про сон и еду,пытались изобрести таблетки бессмертия. Институт начал заниматься вполнереальными проблемами, а слегка тронувшиеся умом энтузиасты объединились в однойлаборатории. Сергей Лазаревич был больше администратором, чем ученым, в отличиеот Натана Львовича и Ильи Николаевича, которые, забросив хозяйственные дела,чахли над пробирками, третий директор являлся земным человеком.

Для начала он не собирался уходить на тот светв ореоле мученика от науки. Ведь ни для кого в институте не являлось секретом,что Натан Львович умер вследствие испытания на себе лекарства от старости.Ненормальный ученый настолько поверил собственным изысканиям, что начал глотатьпридуманные им самим таблетки, и результат оказался печален. Илью Николаевичатоже можно было посчитать жертвой исследований: его свалил инфаркт, когдаученый понял, что очередной эксперимент закончился неудачно. А Сергей Лазаревични в какие пилюли от дряхления не верил, но хотел жить как можно дольше, причемв хороших условиях. Пост директора НИИ в советские времена был номенклатурным,что означало: человек, его занимающий, имеет достойную квартиру, дачу,продуктовый паек, машину с шофером и многие другие привилегии вроде выезда навсякие конференции за рубеж.

Лишаться радостей жизни Сергей Лазаревич нежелал. Он повел себя хитро: закрыть лабораторию, с которой начался институт,было невозможно, но терпеть около себя полусумасшедших энтузиастов тоже сталозатруднительно. Поэтому Сергей Лазаревич постепенно, незаметно выжилсотрудников, занимавшихся бессмертием, со всех ключевых постов, как вадминистрации института, так и в ученом совете. Действовал директор умно.Сначала он отселил ученых из центрального здания в пристройку под предлогомтого, что точное оборудование их лаборатории должно работать при строгом температурномрежиме, который можно поддерживать лишь в маленьком домике. Потом СергейЛазаревич придал лаборатории статус секретности, ввел пропускную систему ифактически лишил сотрудников возможности запросто общаться с коллегами избольшого здания. Для «бессмертников» открыли хороший буфет, и по этой причинелюди, служившие в основном корпусе, оказались обижены. В таинственном буфетеникто из основной массы сотрудников не бывал, но слухи ходили невероятные.

— Им там бесплатно бутерброды с икрой дают, —перешептывался народ, — и вино наливают, за вредность. А у нас одни сосиски.

Ясное дело, подобная дискриминация не добавилалюбви к «бессмертникам». А еще хитрый Сергей Лазаревич охотно выполнял всезаявки отцов-основателей, приобретал для них новейшее оборудование по первойпросьбе, остальные же работники, приходившие в кабинет клянчить необходимое,очень часто слышали от директора фразу:

— Ну, мил-человек, у нас же бюджет, я ужепотратил средства на заявки первой лаборатории, подожди теперь.

Через пару лет подобной политики хитрый СергейЛазаревич, демонстрировавший полнейшее уважение к отцам-основателям, добилсязамечательного эффекта: весь НИИ теперь ненавидел «бессмертников» — одни завеликолепные условия для работы, другие за буфет, третьи за высокую зарплату.Если кто-нибудь из коллектива, не сумев справиться со своей злобой, прилетал кдиректору и начинал возмущаться, крича нечто типа: «Они бездельники, ерундойзанимаются, а вы им потакаете!» — Сергей Лазаревич наливал нарушителюспокойствия коньячку, усаживал человека в кресло и мягко говорил:

— Мы должны быть благодарны этим людям,основавшим НИИ.

Вроде директор делал все, дабы облегчить жизньтех, кто пытался изобрести таблетки от смерти, но лаборатория хирела, и в концеконцов в ней осталось всего несколько сотрудников, возглавляемых безумнымМарком Генриховичем, который во время всех собраний коллектива вскакивал иначинал орать:

— Мы добились ошеломляющих успехов! Мышитеперь живут на неделю дольше! Невероятно! Все дело в комбинации витаминов…

Нина Леонидовна, слыша эти вопли, всегдазакрывала глаза и с тоской думала: «Ну вот, понесло по кочкам! Теперь до утрапросидим».