– Кто он?

Нимуэ махнула рукой.

– Второй сын лионесского герцога… если попытаться нарисовать сложное дерево родственных связей, то он троюродный брат Гвен, хотя сомневаюсь, что они встречались. Он не имеет значения. Просто мальчишка с тихой жизнью и жаждой большего… был, до того как встретил Моргану.

Моргана. Кем бы ни была эта женщина в видении, но уж точно не Морганой, которую знаю я. В ней не осталось смеха и безудержной живости. Ту женщину мир поломал и оставил умирать. И то, как она произнесла мое имя… я никогда не слышала в ее голосе столько ненависти. Тем более по отношению ко мне. Разве могу я об этом забыть?

– Но как? – спросила я, потому что больше ничего не могла спросить.

Нимуэ поняла мой вопрос и грустно улыбнулась.

– Боюсь, падение Морганы было предсказано давно. Я привела ее сюда в надежде это изменить, но пока мне этого сделать не удалось.

Я вспомнила, какой видела Моргану в своем первом видении: грубую, похожую на призрака на тех авалонских скалах. Я почти рассказала об этом Нимуэ, но та вдруг продолжила:

– Пророчества о короле, который объединит Авалон и Альбион, существуют сотни лет. О короле Артуре, рожденном из войны, обещанном миру. Но только если его злая сестра Моргана не уничтожит его.

Я понимала ее слова по отдельности, но общий их смысл до меня не доходил. Я не могла представить застенчивого, тихого Артура королем и не могла и увидеть Моргану злодейкой, которая хочет от него избавиться.

– Моргана любит Артура. Он ведь ее брат. Ее единственная семья. Она никогда не причинит ему вреда.

Нимуэ глубоко вздохнула.

– И все же видение доказывают, что это не просто вероятность, а дорога, с которой уже не свернуть. Существует версия Морганы, которая повернется против Артура – против всех нас. И даже не одна такая версия.

– Но ты ведь сказала, что видение изменилось, – я хваталась за соломинку. – И если так…

– Видения не меняются, не то чтобы, – нахмурилась она. – Но существует множество видений одного и того же будущего. Множество дорог. Будущее не утверждено, пока не стало прошлым. Но с этим видением… оно не изменилось, оно развернулось. Полагаю, грядет что-то великое, перемена, которая все изменит. Может, это ты.

Она произнесла это так спокойно… но слова эти вонзились в меня, словно нож.

– Моргана ненавидела меня в этом видении. И ты говоришь, причина в том, что я оказалась на Авалоне? Нам суждено стать врагами?

Нимуэ ответила не сразу: она задумалась. А потом…

– Из-за того, что ты приехала сюда, ваши судьбы оказались переплетены. Это уже случилось. Но как эти узы повернутся, задушат ли вас обеих или нет… это еще не решено.

Нимуэ не умела лгать, но недоговаривать научилась. Она могла смягчить удар, обернуть его в мягкий шелк и бархат. Но она этого не сделала. Она сказала мне правду. Несмотря на все ее недостатки, Нимуэ была со мной честна. Даже когда мне не очень этого хотелось.

– Но этого может и не случиться, – возразила я. – Вы ведь сами сказали, что хотели все изменить.

Нимуэ посмотрела на стену, усеянную пророчествами. Так много будущих, что от них кружилась голова.

– Хотела. – Она покачала головой. – Артур – единственная надежда Альбиона и Авалона на мир, и если Моргана примет его сторону, то он будет неостановим. То будущее тоже видели, хоть и реже… оно более хрупкое. Этого хочу не только я, не только ты… оно необходимо всем, Элейн. Альбион и Авалон должны научиться сотрудничать. Если мы к этому не придем… нас уничтожат.

Мои мысли заметались в поисках ответа, но единственный из них, который нашелся, озвучить я не могла.

– Но если рассказать об этом Артуру и Моргане, то это можно предотвратить. Моргана любит его.

Нимуэ издала какой-то странный звук.

– Или это поселит в них семена сомнений и приведет к разрухе. И тогда пророчество исполнится само по себе. Провидцы часто попадали в эту ловушку: пытались изменить будущее и сами же становились его причиной. Видения опасны и сложны, Элейн. Неудивительно, что многие из нас сошли с ума.

Я снова вспомнила мать, запертую в башенных лабиринтах собственного разума, застывшую в вечном страхе перед сотнями вероятностей, которые никогда не наступят. Она так их боялась, что перестала жить вовсе. Стараясь спасти себя. И меня.

Я вспомнила ту ночь, когда она силой вливала в меня лекарство, и ее далекий и незнакомый голос, шептавший на ухо пророчество. То видение вряд ли было приятным, и оно было обо мне. Неужели из-за него она и сошла с ума?

– Мне нужна твоя помощь, Элейн. – Голос Нимуэ вытащил меня из омута памяти.

Она стояла, опершись на стену с записями, и следила за мной умоляющим взглядом.

– Моя? – Я так удивилась, что рассмеялась. – Но я ничего об этом не знаю… и помню лишь три пророчества, включая это. Какая от меня помощь.

Губы Нимуэ тронула улыбка, и она покачала головой.

– Я бы поверила в это, если бы твое прибытие не изменило видение, которое оставалось неизменным десятилетия. И в этом видении… ты появилась там сквозь время и пространство… это огромная сила. Может, пока ты ей не обладаешь, но потенциал у тебя есть. И я могу научить тебя. Ты ведь хочешь мне помочь, так? Хочешь спасти Авалон и Альбион? И своих друзей?

Сердце бешено застучало. Я желала спасти оба мира. Я мало знала Моргану и остальных, но они уже стали мне друзьями – ближе людей у меня не было за все тринадцать лет в Альбионе. И я хотела, чтобы Нимуэ продолжала смотреть на меня так, как никто прежде не смотрел – словно я была важна. Словно я могла что-то изменить. Я боялась произнести это вслух, но я мечтала обладать и той силой, о которой она говорила. Я мечтала быть могущественной.

Я подумала о Моргане, о том, как она ходила по Камелоту с высоко поднятой головой, об окружающей ее ауре силы, такой плотной, что все смотрели на нее со страхом и уважением. Едва ли я была способна на такое, но Нимуэ поможет мне обрести силу… как я могла от этого отказаться?

– Что мне делать? – прохрипела я.

– Практиковаться. Каждый день. Здесь. И неважно, смогу ли я присоединиться к тебе или нет. Что увидишь – записывай на стене, каким бы мелким тебе оно ни показалось.

Она развернулась, чтобы отправиться к выходу, но я тут же спросила:

– Вы правда верите в то, что этого будет достаточно?

Она замерла, но не повернулась. Спина ее напряглась.

– Этого должно быть достаточно, – ответила она