предупреждение. – Это мой глупый поиск, ей не нужно об этом волноваться. Вся ситуация уже причинила ей достаточно боли, не хочу добавлять еще.

Я киваю. Мне не хочется об этом думать, но я и сама кое-что знаю о защите матерей и личной ответственности.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? – спрашиваю я. – От моего дара пользы не будет…

– Я тебя об этом и не прошу, – произносит он, а потом ухмыляется. – Я просто… хотел услышать, как ты называешь меня идиотом. Да, наверное, так. Это необъяснимо, Шалот, но ты всегда так очаровательна, когда меня оскорбляешь.

Стискиваю его руку.

– Ты не идиот, Ланс, – тихо говорю я. – Просто ты человек – чуть более человек, чем показываешь. Твое сердце может ошибаться. Его не защищает бессмертие.

Ланселот опускает взгляд на мои пальцы на его руке, а потом накрывает их своими. Они теплые и шершавые, вокруг жара, но меня все равно прошибает дрожь.

– Эл… – произносит он.

Всего один слог, но в его устах он звучит подобно молитве.

Хочу, чтобы он произнес что-нибудь разумное и саркастичное. Пусть хотя бы ухмыльнется. Но он этого не делает.

Вместо этого глаза Ланселота не отрываются от моих, и я вижу, как в их золоте плавится свет от костра.

И на мгновение я забываю обо всех путях, где мы обрекаем друг друга на трагедии, и думаю о том, как засыпала в его объятиях, о тихих днях дома, которые мы проводили вместе: он чистил мечи, я читала, и нам не нужно было слов. Как он поднимает кружевную вуаль и смотрит на меня таким же взглядом, словно я – солнце, а он – луна, и мы вечно будем следовать друг за другом по небу.

Я видела и плохое, и хорошее. Но, как и сказал Ланселот об отце, мне стоит узнать наверняка. Может, он поступает глупо, но, может, я тоже глупа. Я понимаю, скорее всего, мы обречены, но часть меня хочет удостовериться в этом.

Открываю рот, но не успеваю произнести ни слова – над лагерем раздается крик, и хрупкий момент рассыпается.

– Гарет! – рычит Гавейн, и в его голосе столько злобы, что я не верю своим ушам.

Отхожу от Ланселота, расцепляю наши руки, но он следует за мной. Что там случилось?

Гавейн держит повара за воротник – бандана сползла с его молодого лица, мальчишке не больше пятнадцати. Мне хватает одного взгляда, чтобы заметить, как они с Гавейном похожи: та же темная кожа, бледно-серые глаза, линия челюсти. Только поваренок еще не вырос: глаза его большие, и в них плещется тревога.

– Гавейн, отпусти его! – приказывает Артур тоном, который я привыкла называть про себя «королевским».

Гавейн бросает на повара сердитый взгляд, но подчиняется.

– Это мой брат. – Он качает головой. – Младший брат, который сейчас должен быть дома, с родителями. Ему всего пятнадцать. Они вообще знают, где ты?

Мальчишка – Гарет – краснеет.

– Я… оставил записку. Они знают, что я с тобой.

– О, потрясающе, – отзывается Гавейн. – То есть винить в твоей смерти они будут меня.

– Я не собираюсь умирать, – протестует Гарет и поворачивается к Артуру. – Я просто… хотел посмотреть на двор. На рыцарей. Я столько историй слышал… всегда хотел стать одним из них. Я просто хотел понаблюдать за Отбором, клянусь, но все они такие трусы! Какие же они рыцари! И я подумал… я знал, что справлюсь. И вам нужны были люди, Ваше Высочество. Так почему бы не вызваться мне?

Артур переводит взгляд с Гарета на Гавейна.

– Рыцарем можно стать лишь после восемнадцати, – обращается Артур к Гарету. – Твой отец был рыцарем. И его отец до него. И твой брат… я думал, тебе известны правила.

– Известны, – медленно бормочет Гарет. – Потому я и пошел в повара. Я не рыцарь. Я не нарушил никаких правил. Но если я вам понадоблюсь, то… вот он я! И я хорош в бою, Гавейн подтвердит! Я его побеждал пару раз.

– Только когда я позволял тебе побеждать, – торопливо рявкает Гавейн. Слишком уж торопливо – значит, Гарет его все-таки побеждал.

Артур вновь переводит взгляд на Гавейна.

– Если бы мы были на землях Альбиона, я бы отослал его обратно. Но сейчас назад дороги нет, и у меня нет лишних людей для сопровождения.

Гавейн качает головой.

– Но он ведь ребенок, ему здесь не место.

– Выбора у нас нет. Прости, но так и есть. – Артур поворачивается к Гарету. – Но за непослушание тебя ждет наказание. С этим, конечно, справятся и твои родители, но сверх того – будешь мыть посуду и стирать. Собирать хворост. Задания служанок, ничего более. Если увижу тебя с мечом в руке, приставлю к тебе няньку, и тогда ты никогда не сможешь стать одним из моих рыцарей. Даже когда вырастешь. Понятно?

Гарет распахивает глаза и кивает.

– Да, Ваше Высочество. Спасибо, Ваше Высочество.

После представления все расходятся, но Лавейн чуть задерживается. Он не смотрит на переговаривающихся братьев – он смотрит на меня, а потом замечает, что Ланселот держит меня за руку.

Для нас это привычный жест, ничего особенного, но Лавейн прищуривается, и я тут же опускаю руку. Ланселот поворачивается ко мне.

– Шалот…

Я отвлекаюсь от брата и выдавливаю улыбку.

– Если что-то узнаешь об отце, расскажи мне, – прошу я. – И если я смогу помочь…

Он коротко кивает.

– Я знаю, где тебя найти.

– Элейн, давай к нам! – зовет меня Лавейн, когда подают ужин, и я хватаю свою тарелку.

Он кивает в сторону кусочка травы, где расположились они с Торре.

Могу догадаться, о чем мы будем говорить, и это наполняет меня ужасом… но в то же время они мои братья. Нужно проводить с ними побольше времени. И если это один из немногих моих шансов… стоит им воспользоваться.

– Увидимся в палатке, – бросаю я Моргане, а потом опускаюсь рядом с Лавейном и Торре и аккуратно расправляю юбки одной рукой – в другой зажата тарелка.

– Я рада, что вы оба отправились с нами. – Обвожу их взглядом и улыбаюсь. – Но жаль, что я утащила вас подальше от ваших семей.

– Никого ты не тащила. – Торре качает головой. – Мы ведь сами предложили. И звучит ведь весело, так? Приключение в чудовищных землях, спасение принцессы, королевский трон… Очень весело.

Так вот как говорят о нашей миссии среди рыцарей? Что мы отправились в Лионесс, чтобы спасти Гвиневру? Ей это совсем не понравится, но история красивая. И Артур в ней предстает героем. Могло быть и хуже.

– К тому же, – знающий взгляд Лавейна останавливается на мне, – за тобой нужно кому-нибудь приглядывать. Вы здесь с леди