— Я не буду извиняться, Агний. — Я догнал его. — Тебе не понравится то, что ты узнаешь.

А кто может обрадоваться будущей смерти? Наверное, в первую очередь я поступил так, чтобы защитить его, пусть и оправдывал свое решение сокрытием тайны и будущим всего королевства.

— Я знаю. Но это не отменяет того факта, что мне это неприятно. Как и Изольде. Кому, как не нам, ты должен доверять? Мы не предадим. Мы поклялись. Разве не помнишь? — упрекнул дракон.

— Такое не забыть, — пробормотал я себе под нос, вспоминая тот момент.

Когда меня заперли в поместье, я целый год провел в настоящей изоляции. Сам я ничего не знал, слуги избегали меня, и даже столичные газеты не доходили до моих рук. Но когда надзор немного ослаб, именно эти двое пробрались в мою спальню. Под угрозой королевской кары они все равно не предали меня.

— Сегодня в гостиной. Этот разговор не для подземелья.

— Замечательно. И кстати, я прочел тот свиток с легендой из храма.

— Все же заглянул? — усмехнулся я.

— Не удержался. Пергамент очень старый.

— А Изольда?

— Тоже прочла. За исключением, естественно, того, что был с наговорами. История очень занимательная.

— Ну еще бы. Было бы удивительно, если бы история об основании королевства оказалась скучной.

— Это да. Но увлекательной настолько. История первой королевы Залевира заставляет о многом задуматься. Я же предлагал еще в первые годы поддержать храмы, а ты отказался, — укорил меня Агний.

— Не напоминай. Ты уже допросил заключенных?

— Да, но они соврали. Я полагаюсь на твой дар.

Я сглотнул. Когда-то я напрочь отказывался его использовать, но потом мы пришли к выводу, что это очень глупо, и появилось послабление в отношении преступников. Однако даже это применение хранилось в тайне. Благодаря нашим стараниям по королевству ходил слух, что я и вовсе лишен ментальных способностей.

Закрытие Небоскола, появление стены — все благодаря жажде свободы и ментальной магии. Золотой дракон древности слишком часто ее использовал. Подчинял всех, даже родственников. И пусть, возможно, он делал это ради блага королевства, подданным это, мягко говоря, не понравилось. Назрел переворот. А когда он случился, мой народ постигла кара, подобной которой он еще не видывал.

Понять можно обе стороны. Но именно поэтому я использовал дар с крайней осторожностью. История дана нам на то, чтобы учиться на чужих ошибках.

Вскоре лестница закончилась, сменившись длинным коридором с впитавшимся в стены запахом влажности. Временами попадалась плесень — от нее не могли избавиться из-за подземной реки, к которой выходил один из ходов.

Нам ни раз встречались караульные в форме служащих Сумеречного крыла. Эта часть с несколькими темницами под замком находилась в распоряжении Агния и предназначалась для заключенных, чье присутствие здесь необходимо было сохранить в тайне.

— А ты постарался, — заметил я, когда мы подошли к решетке. Бывшие стражники оказались избиты — кровоподтеки заметил бы даже слепой. На шее одного виднелись волдыри. Похоже, друг прибег к дару.

Никогда не любил смотреть на страдания других. Но разве предатели своего королевства и народа заслуживают иной участи? Нет. Их мучения — лишь часть расплаты за измену.

Драконы молчали, вперив ненавидящие взгляды в каменный холодный пол и сжав губы в тонкую линию. Они не думали раскаиваться.

— Открой, — приказал я подчиненному Агния.

Охранник, державший в руке связку ключей, приблизился к двери из прутьев. Послышался скрип замка.

— Мы опоили их зельем, поэтому оборачиваться они не могут. Но у одного из них есть врожденный дар, — предупредил огневик.

— Какой? — По лицу дракона было видно, что его что-то смутило.

— Привязанности. Одним касанием он может влюбить в себя на недолгое время.

— Ох, вот в чем дело. Поэтому ты сковал ему не только руки, но и ноги? — Агний кивнул. Камеру открыли, и я повернулся к заключенному. — Удивительно, что у меня на службе имелся амурных дел мастер. Итак, вас застали на том, что вы пытались разрушить световые колонны. Предыдущие разрушения, должно быть, тоже ваших рук дело?

Они молчали, а мне в голову пришла сумасбродная мысль. Не спеша заходить внутрь, я вновь посмотрел на друга.

— А дар имеет половые ограничения?

— Ты имеешь в виду, мог ли он повлиять на кого-то из сослуживцев?

— Да.

— Ну, теоретически да. Но ему явно необходимо быть крайне осторожным. Очнувшись, жертва чар догадалась бы о воздействии. Если пострадавшие есть, то один-два. Слишком опрометчиво вести шуры-муры с несколькими — ревность страшна.

— А второй точно не под воздействием? Вдруг его поступки…

— Гладимир провел тщательную беседу с ними. Он уверен, что оба подельника в здравом уме.

— Это хорошо, ­­— протянул я, перешагивая порог камеры. Пол был грязным, со следами воды. Судя по одежде, их пытали не только огнем. — Итак, поговорим…

Один из заключенных вскинул голову. Взгляд его горел ненавистью и яростью. Раньше такие эмоции меня обескураживали, тяжело было понимать, что тебя презирают всей душой, а теперь просто стало интересно.

— Что же подвигло вас предать собственную родину? Какая награда окупает подобное? — Их эмоции нашли отражение в моем голосе. Холодном, жестком.

Я готов был сгореть в пламени войны, лишь бы подарить им будущее. Мне так же отвратно смотреть на них, как и им на меня.

— Думаешь, мы будем с тобой откровенничать, королевич? Возвращайся в богатые покои своего замка, — процедил тот, которого связали по рукам и ногам.

— Подземелья — тоже часть моего замка, как ты выразился, поэтому я его не покидал. И я уже давно не просто сын короля… — отозвался я, приблизившись еще на несколько шагов.

Заключенный сплюнул.

— И ты прячешься за его стенами, пока мы погибаем!

— Ты все еще живой, разве нет? — Я не должен был ничего доказывать изменникам. У каждого своя судьба. Кто-то рожден быть клинком, кто-то — рукой, направляющей его. Я никогда не боялся сражений и бывал на границе, но одновременно сражаться и править невозможно. Только не в этой затяжной войне, что мы ведем. ­— Так ты соблазнил кого-нибудь? Знаешь, я с подобным еще не сталкивался. Но каково делать это с мужчиной? Расскажешь?

Я его провоцировал. Судя по оскорбленному и полному отвращения взгляду, у меня получилось, что навело на мысль: на стражниках он свою силу, скорее всего, не использовал. Уже хорошая новость, а то я бы очень посочувствовал возможному бедняге.

Раздался шорох. И я вовремя увернулся. Второй узник, похоже, решил, что, пока разговариваю с его товарищем, я слишком занят и не обращаю на него внимания.