– О, да он, оказывается, жив, – не удержалась я от сарказма.

– Привет, Фил!

Несмотря на то что и сама была изрядно подвыпившей, я сразу поняла, что он пьян в дым.

– Ты где-то в Сохо? Я в «Корабле».

– Мы в «Ловушке». Приходи!

Я не стала уточнять, кого он подразумевал под «мы». «Ловушка» находилась в двух шагах от «Корабля», в одном из ближайших переулков. Очередь в клуб была такая многолюдная, что со стороны ее можно было принять просто за неорганизованную толпу пьяных людей, которые забыли, зачем они здесь собрались.

– Там, в клубе, меня ждут друзья, – сказала я вышибалам, улыбаясь. – Можно мне войти?

– Ах, где же вы, мои друзья-товарищи, – пропел тот, что стоял ближе ко мне.

Я не стала перечить – если ему скучно и он решил немного подшутить надо мной в качестве платы за вход, прекрасно.

Я искренне рассмеялась.

– Мы должны были встретиться на улице, но я поссорилась со своим парнем и опоздала.

– Отшей его, красотка, – подключился второй вышибала.

– Ладно, ладно, иди к своим друзьям, – сказал первый и пропустил меня.

«Ловушка» мало чем отличалась от любого другого ночного клуба. По дизайну напоминала стрипушник: впереди сцена, по бокам кабинки, в дальнем углу бар с позолотой и зеркалами. На сцене извивалась рослая девица, полностью обнаженная, если не считать пары туфель на убийственно высоких каблуках. Она исполняла танец с обручами. В зале было так тесно, что я едва могла передвигаться, не говоря уже о том, чтобы разглядеть Дила. Я постаралась пробиться к бару, застревая на липком полу при каждом шаге. От бара открывался вид на весь зал. Возле одной кабинки упитанные охранники отбивались от подвыпивших посетителей, которые пытались сделать селфи с теми, кто занимал эту кабинку, – наверное, какая-нибудь знаменитость. В соседней кабинке девушки в мини-юбках танцевали прямо на скамейках, радуя своих мужчин, сидящих за столом, отличными ракурсами. Один мужчина предложил мне угоститься кокаином, я отказалась. Другой откровенно стал заигрывать, я вежливо его отшила. Я решила сделать круг по залу. Где же, черт возьми, Дил?

– Эй, эй! Джони! – раздался за спиной девичий голос.

Я обернулась. Это была Сесили Симмонс.

– О, привет! – обрадовалась я. – Ты здесь с Дилом?

– Что?

– Ты здесь с Диланом?

– Ха! – Сесили вдруг рассмеялась в голос, словно я очень смешно пошутила. – Нет, я здесь с друзьями. Он тоже здесь?

– Должен быть, – сказала я. – Ладно, увидимся позже!

Я вышла в курилку, но и там Дила не нашла. Мне очень хотелось закурить, но мне не улыбалась перспектива стоять здесь в одиночестве, рискуя навлечь на себя приставания пьяных извращенцев. Стали одолевать мысли: что за чушь собачья! Зачем я вообще здесь оказалась? Оставила Генри одного. И это в будний-то вечер. Нет, нужно взять себя в руки.

– Фил!

А вот и он. Рубашка расстегнута до пояса, недельная щетина на подбородке топорщится клочками, глаза налиты кровью и глядят куда-то в пространство. Весь его облик смахивал на карикатуру монстра Рейка.

– Ты вовремя, – буркнула я. – Уже собиралась сваливать.

– Еще чего, – сказал Дил, притягивая мою голову к своей оголенной груди.

От него пахло как-то по-другому – плохо.

– Ты пришла с Генри? Я видел его на улице с какой-то противной мочалкой.

– С девушкой? – насторожилась я.

– Да там целая компания была, Фил. Ничего такого.

– Хочу танцевать, – заявила я, выхватывая у него сигарету.

– Ты по адресу.

– Кстати, а ты с кем здесь?

– Так, знакомые.

Я посмотрела ему в глаза.

– Они тебе понравятся, – заверил он. – Умеют отрываться.

– Если под «умеют отрываться» ты подразумеваешь «имеют кое-что для отрыва», то я обязательно воспользуюсь.

Потом мы танцевали. Меня конкретно накрыло после «кое-чего» от друзей Дила. Ими оказались Поппи и Отис. Как только мы сошлись на танцполе – потные, в эйфории от музыки и кайфа, – я узнала их – они были в группе маргиналов на похоронах Марлы.

– Эй! – прокричала я в ухо Дилу, танцуя рядом с ним. – Я знаю, что это ты украл у меня из сумочки деньги.

В тот же момент меня осенило, как это глупо, что я до сих пор не сказала ему об этом. Дил кивнул. Правда, он и до этого кивал в такт ритму. Неважно. На мгновение он прижал меня к себе.

– Я все верну, – крикнул Дил. – Обещаю.

Он вернет мне долг. Это прекрасно. И вообще, все хорошо. Мы снова стали самими собой. Мы смутно улыбались друг другу, улыбались Поппи и Отису, а они улыбались нам в ответ.

В 4 часа утра в зале зажегся свет. Всех выпроводили на улицу. Я предложила перебраться в другой клуб – мне хотелось вытанцевать остатки наркоты, курсирующей по моим венам, – но Поппи настояла, чтобы мы рванули к ней. Это было недалеко, минут пятнадцать езды по Фицровии, мимо брендовых бутиков и старых индийских ресторанов.

– Это все твое? – спросила я Поппи, когда мы подъехали к четырехэтажному таунхаусу.

– Напополам с братом, – ответила Поппи. – Вообще-то это наших родителей, но они большую часть года живут в Швейцарии.

– Ну естественно, – съязвила я.

– Тут небольшой беспорядок, извини. У нас постоянно много людей зависают.

Место было реально богемным: огромная библиотека, живопись, изящные кувшины, какие-то эскизы, наброски, скульптурные заготовки, в глаза бросались огромные афганские ковры. На всем этом великолепии лежал легкий налет лондонской пыли. Мы расположились на кухне вокруг большого захламленного стола. Отис сразу же встал у плиты и начал готовить кетамин в кастрюльке. Запахло прогоркло-сладким. Поппи изображала гостеприимную хозяйку, предлагая нам бутерброды и чай, но нас все еще штырило, есть не хотелось совсем, и мы отказались. Повсюду были следы собачьей шерсти, но сама собака так и не появилась. Отис и Поппи вдохнули пары кетамина через пластиковую соломинку и вскоре застыли, откинувшись на ворсистом диване, с остекленевшими глазами.

– Пошли, – сказал Дил, беря меня за руку.

Мы вышли из кухни, спустились вниз по старой деревянной лестнице в подвал, где не было никакой мебели, кроме кровати. Повсюду, прямо на полу, валялись вещи Дила: его книги, сложенные вдоль стен шаткими башнями, лампа в виде гавайской танцовщицы, которую он купил в Эдинбурге.

– И давно ты здесь поселился? – спросила я.

– Ой, пару недель, – сказал он, залезая на кровать, не снимая обуви.

Порывшись по карманам, Дил достал табак, затем перевалился через край кровати и поднял с пола большую книгу в твердом переплете с лежащими сверху принадлежностями для скручивания косяков. Осторожно, чтобы ничего не упало, он положил книгу себе на колени и начал сворачивать косяк.