Я сняла ботинки и забралась на кровать рядом с Дилом, укрывшись скрипучим синтетическим одеялом. В створчатом окне было несколько разбитых стекол, которые кто-то пытался залатать клейкой лентой.

– Господи, Дил, здесь как-то мрачновато, – сказала я, дрожа от сырости.

– Можешь идти домой, если хочешь, – ответил он, раскуривая косяк.

– Ладно, не бесись. Я просто в шоке. У тебя же отличная комната в Кэмдене.

– Меня выперли оттуда.

– Что?

– Выгнали меня. Я там больше не живу.

– Почему?

– А это имеет значение?

– Кончай, расскажи, что произошло.

Дил тяжело вздохнул, будто я сморозила какую-то глупость.

– Просто возникли непреодолимые разногласия с соседями, – сказал он, выпуская дым.

– Ну естественно, – проворчала я. – А из-за чего?

– Да ни из-за чего.

– Чувак! – я пихнула его локтем.

– Да забудь.

– Ну здорово! Господи, Дил, я просто пытаюсь поговорить. Мне не уснуть еще как минимум час, – почти прокричала я, нервно щелкая ногтями под одеялом.

Дил ничего не ответил. Он продолжал глубоко затягиваться, выпуская ядреный дым, который все больше заполнял маленькую комнату. От этого дыма меня стало подташнивать.

– Ужасная вонь, – поморщилась я.

– Ага, блядский запашок, – прохрипел Дил с явным удовольствием.

– Меня тоже выперли, – сказала я. – Нет, без скандала, просто дочь Фионы возвращается из Австралии, так что мне пришлось съехать.

– Хреново. И где ты остановилась? У Генри?

– Ага.

– Ну и как?

– Да нормально, думаю. Охрененно удобно, но мы уже действуем друг другу на нервы.

– Понятно.

– Правда, я еще не спрашивала, могу ли я у него жить, так сказать, официально. Но остаюсь почти каждую ночь, как само собой разумеющееся.

Дил рассмеялся.

– Значит, вы стали жить вместе, а он даже не знает об этом? – спросил он, задыхаясь от смеха.

Я тоже рассмеялась. В тот момент его замечание показалось мне очень забавным. Нас охватил долгий приступ удушливого хохота.

Покончив с косяком, Дил снял пальто, кроссовки и лег в постель.

– А чем Поппи занимается? – спросила я, устраиваясь поудобнее, чтобы немного согреться от тела Дила.

– Она классная. Ее родители безумно богаты. Брат, правда, немного придурковат. Он наезжает на всех нас, а потом закатывает настоящие истерики, орет на Поппи, обвиняет ее, что она губит свою жизнь, и требует, чтобы она наконец разобралась с собой. Я его затыкаю, говорю, послушай, папенькин сыночек, ты сам разберись с проблемами своего папаши и отвали от нас.

– Господи.

– Ага.

– А делает-то Поппи что? Работу, я имею в виду?

– Она художница, но я так понял, она хочет создавать экологичную одежду или что-то в этом роде. У нее толпа подписчиков в «Инстаграме».

Некоторое время мы лежали молча, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Я не могла не думать о том случае в доме моих родителей, когда мы вот так же лежали в одной постели. Казалось, это было много лет назад. И в другом мире.

– Дил, – шепотом позвала я.

Но он уже отключился. Я прижалась к его спине, костлявой и горячей.

Когда я проснулась, в окно лился тягучий золотистый свет – уже подступал полдень. Дила рядом не было. Я проверила телефон, чтобы узнать, интересовался ли Генри, куда я пропала. В нашем групповом чате было только сообщение от Пэдди со ссылкой на рецензию на их спектакль.

Невероятно проницательно и привлекательно. ЧИТАЙТЕ!

В комнате стало еще холоднее по сравнению с ночью. Покинуть теплую постель оказалось равносильно тому, чтобы окунуться в ледяную воду. Я кинулась рыться в вещах Дила в надежде отыскать какой-нибудь джемпер, открывая коробку за коробкой – безрезультатно. Наконец я дошла до потертого рюкзака.

Я сразу поняла, что это героин, как только увидела сверток. Спрятав пакетик в карман, я решила выбросить его в уличную урну где-нибудь на Оксфорд-стрит по дороге в Олбани.

Дил был на кухне, наливал густой темный кофе из кофеварки.

– Хочешь? – спросил он, когда я остановилась в дверях.

Этот дом был именно таким, в каком мне хотелось бы жить, по крайней мере, так мне казалось. Полное отстранение от внешнего мира. Горнило творчества: выпивка и наркотики, одни приходят, другие уходят, общая еда и, возможно, общие любовники. Можно читать старинную книгу, закинув ноги на читающего соседа. Студия Матисса. Возможно, мне следовало остаться здесь – ведь Генри на самом-то деле не хотел, чтобы я жила с ним. Мы с Дилом могли бы запираться в одной из комнат наверху и писать весь день до вечера, пока не придет время открывать вино. Поппи казалась милой девушкой – настоящей хиппи в душе. Я была уверена, что она позволила бы мне остаться, если бы я попросила. Мы могли бы по очереди готовить еду, делиться выпивкой, обсуждать наши работы. Какая соблазнительная фантазия. Доверься Дилу, ведь он нашел это место.

– Я в норме, – ответила я Дилу. – Мне нужно возвращаться.

Поппи, в красивой викторианской ночной рубашке, лежала на лохматом диване и курила сигарету. Хлопковая ткань ночнушки была настолько легкой и тонкой, что казалась практически прозрачной – я видела контуры выступающих сосков и темный треугольник лобковых волос между стройных ног. Интересно, трахал ли ее Дил?

– Спасибо за ночлег, – кивнула я Поппи.

Она приветливо улыбнулась и сказала:

– Еще увидимся.

Швейцар в Олбани остановил меня, когда я появилась у ворот.

– Добрый вечер, мисс. Вы Джони, не так ли?

– Да, привет, то есть здравствуйте.

– Не был уверен, увижу ли вас, – сказал он, отпирая калитку. – У меня для вас сообщение от мистера Ташена, мисс.

– О?

– Он просил передать вам, что уехал в деревню повидаться с матерью, на случай, если вы вернетесь в квартиру.

– Хорошо. Прекрасно. Спасибо, что предупредили.

Что мешало Генри самому сообщить мне об этом? Ну, скажем, по СМС или просто позвонить? Может быть, мне все же стоило остаться в фантастическом доме Поппи?

Я поднялась в квартиру и написала ему сообщение.

Получила твое сообщение от швейцара. Думаю, увидимся в воскресенье.

Через несколько минут пришел ответ:

Нам нужно поговорить.

17

Секс с Ричем – по значимости событий моей жизни – я могла сравнить лишь с потерей девственности. Весь мой предыдущий сексуальный опыт обернулся неловким недоразумением. В первую же ночь с Ричем я кончила несколько раз подряд. Я чувствовала себя чуть ли не виноватой. Я даже хотела признаться, что люблю его, хотя это было и не так – просто я не находила другого способа, чтобы выразить свои новые ощущения. И дело было даже не в оргазмах, какими бы мощными они ни были, а во