Послышался шум и треск. К палатке подъехал автомобиль, такойстарый и ржавый, что жуть брала. Рыдван громко чихнул и остановился.

— Куда ехать? — спросил толстый усатый араб,выглянув в окно.

Старыгин замешкался, с опаской поглядывая на допотопныйавтомобиль.

— Не беспокойтесь! — обнадежил араб. —Доставлю куда скажете.

— К мечети Абд-аль-Касим! — негромко сказалСтарыгин.

Араб молча кивнул. Старыгин влез в машину, и она понесласьчерез пески к городу.

Маша шла, вернее, почти бежала, подталкиваемая жесткимируками. Идти было тяжело. Один раз она едва не упала, споткнувшись на каменнойступеньке, но ее тут же подхватили и поддержали те же жесткие руки. Когдапрошел первый шок. Маша попыталась оглядеться. Но вокруг были темные стеныузкого подземного коридора, определить направление движения, а уж тем болеезапомнить дорогу не было никакой возможности.

Куда ее ведут? — думала Маша на бегу. — Кто этилюди, которые с боем отбили ее у тех, которыми руководил Азраил? Можно ли ейрадоваться избавлению, или же в этой пустыне среди диких бедуинов ее ожидаетеще более жестокая участь? Зачем она нужна этим детям пустыни? Судя по тому,как они решительно дрались с людьми Азраила, Маша представляет для них большуюценность.

Она все-таки упала, не удержавшись на скользком полу, ибольно ударилась коленкой.

Старший из бедуинов что-то сердито сказал тому молодому,который не успел в этот раз ее поддержать.

— Он говорит, что если ты устала, то мы понесемтебя, — на ломаном английском сказал Маше бедуин.

— Не нужно, — Маша хотела спросить, долго ли ещепродлятся ее мучения, но решила не унижаться. Она гордо вскинула голову ипостаралась идти быстрее, несмотря на боль в колене.

Они долго петляли извилистыми коридорами, потом оказались вподземном зале, откуда выходили несколько одинаковых ходов.

Насколько Маша могла судить в неверном свете факелов, залбыл огромным. Предводитель бедуинов, нисколько не колеблясь, свернул в нужныйкоридор.

— Теперь недолго, — шепнул Маше ее провожатый. Онасделала вид, что не слышала.

Однако скоро и вправду потянуло свежим воздухом, и всеприбавили шагу. Они вышли из подземелья. Местность вокруг была пустынной. Уженаступила ночь, и над ними в полной тишине висели крупные яркие звезды.

Предводитель отряда сложил руки рупором и издал странныйхохочущий звук. Видимо, он подражал лаю шакала или какого-то другого зверяпустыни. Издалека донесся такой же лай, и через минуту из темноты появилисьнесколько бедуинов, ведя в поводу верблюдов.

Предводитель что-то сказал на своем гортанном языке. К Машеподвели одного из верблюдов, смуглый погонщик выкрикнул короткое повелительноеслово, и верблюд послушно лег на землю. Даже в темноте было видно, что он былбелоснежный. Медленно двигая из стороны в сторону мягкими губами, верблюдпосмотрел на девушку. Кажется, в его больших глазах промелькнуло сочувствие.

Маша подумала, что наступил последний момент, когда можнопопытаться убежать. Если бедуины увезут ее в пустыню, такой возможности большене представится. Однако она вспомнила о людях Азраила, и ее охватила страннаяапатия. Ей сделалось вдруг совершенно безразлично, что произойдет в будущем.

Бедуины помогли Маше устроиться в высоком удобном седле,верблюд поднялся и плавно двинулся в темноту.

Небольшой караван шел дальше и дальше.

Верблюды постепенно увеличили скорость, и теперь они бежалипо ночной пустыне длинной растянутой цепочкой. Маша слегка покачивалась вседле, как в весельной лодке. Она поняла, почему верблюда называют кораблемпустыни. Эта неторопливая раскачка вместе с накопившейся за бесконечный деньусталостью постепенно усыпляли ее. Внезапно она вздрогнула и отогнала дрему,подумав, что ждет ее впереди.

Прямо по курсу каравана из темноты выступили приближающиесягорные отроги, еще " более темные, чем ночная тьма. Верблюды постепеннозамедлили шаг и вскоре остановились.

Предводитель отряда что-то прокричал повелительным голосом.К Маше подошел погонщик, ее верблюд плавно опустился, и девушка соскочила наземлю. Дальше нужно было идти по узкой тропинке среди скал, и верблюды сталибесполезны.

Тропинка постепенно поднималась вверх.

Рядом с Машей шел прежний молодой бедуин, поддерживая ее наособенно крутых и обрывистых участках пути. Маша чувствовала, что силыпостепенно покидают ее. Слишком много случилось за последние сутки. Прошлуюночь они со Старыгиным провели на катере, который вез их из Италии к побережьюАфрики. Не выспались, и с утра она толком ничего не ела. Внезапно головазакружилась, и бедуин обхватил ее за плечи.

— Долго еще идти? — спросила его Маша, чувствуя,что ее силы уже на исходе.

— Недолго, — отозвался тот, — скоро выувидите Святого Старца.

Маша не стала задавать лишних вопросов, решив, что все саморазъяснится.

Тропинка забирала все круче и круче в горы.

Идти становилось труднее, но к Маше пришло второе дыхание,она не жаловалась и старалась не отставать от своих спутников. В темноте былотрудно находить место, куда можно поставить ногу, и если бы не молодой бедуин,Маша давно уже сорвалась бы в пропасть.

Наконец тропка проскользнула, как змея, между двумя скаламии закончилась на ровной площадке перед входом в пещеру.

Отряд остановился. Предводитель вышел вперед и что-то громкокрикнул.

Маша обратила внимание на то, как изменилась его интонация.Если прежде голос вожака звучал повелительно и сурово, теперь он былпочтительным и даже немного робким, что было совершенно неожиданно для этогосурового воина пустыни.

Из пещеры донесся короткий ответ, и через минуту оттудапоявились двое рослых бедуинов с носилками.

На носилках восседал очень худой, высушенный солнцем пустынистарик в черной рубахе и такой же чалме. На глазах старца была плотная повязка.

Бедуины упали на колени и затихли.

Носилки старца поставили на землю, он поднял правую руку исделал благословляющий жест. Машины спутники поднялись с колен и молча застыли,словно чего-то ожидая.

Старец что-то негромко произнес, и молодой бедуин перевелМаше:

— Он просит, чтобы вы подошли.

Маша приблизилась к старику и остановилась в несколькихшагах перед ним. Он снова что-то проговорил, и один из его телохранителей снялповязку с его глаз.

Маша увидела два мутных, лишенных зрачков пятна и невольно попятилась.Старец протянул к ней руки и заговорил.

— Святой Старец говорит, что он счастлив, —вполголоса переводил Маше ее молодой спутник. — Он счастлив, что дожил додня, когда увидел тебя, госпожа. Хотя его глаза уже давно ничего не видят,однако они увидели исходящий от тебя свет. Это свет твоей царственной крови исвет твоей судьбы.