обстоятельства и вовсе не упоминаются: либо их последствия рассматриваются как несущественные, либо они уже являются неотъемлемой частью самого испытания. Создание нового вида спорта как раз подразумевает кодирование испытания и определение соответствующих инструментов, предметов, позволяющих свести обстоятельства к минимуму, включив их в само испытание или же отнеся их к области второстепенного, случайного.

В случае судебного разбирательства набор релевантных предметов значительно шире. Тем не менее пример процедуры установления фактов также говорит о наличии определенных требований к форме вещей, которые выявляются, квалифицируются и предъявляются в качестве доказательств. Сравнение испытания с судебным разбирательством наглядно показывает, как осуществляется переход от согласия по поводу положений величия людей к согласию по поводу вещей и их взаимному сближению, подобно тому, как идея о справедливости помогает лучше представить идею об обосновании справедливости. Однако подобное сравнение может и ограничить понимание нашего подхода.

Действительно, в нашем анализе высших общих принципов мы выделили различные формы величия, которые отличаются от юридической сферы (даже если они и могут присутствовать в ней частично в виде ссылки на смягчающие обстоятельства). Мы рассмотрели, к примеру, принципы, которые относятся к экономической, технической или же эстетической сфере. Вопрос о согласованности вещей также отдаляет нас от судебной сцены. В зависимости от того или иного мира рассматриваемые нами ситуации могут тяготеть к технической объективности или же к области сверхъестественного. Тем не менее если принять за основу предлагаемую нами широкую трактовку терминов справедливости и суждения7, то сравнение испытания с судебным разбирательством не лишено смысла. Оно может оказаться, в частности, полезным при анализе отношений между возможностью вовлечения людей и вещей в справедливое действие и их формой, наделяющей их способностью выступать в качестве доказательств.

В частности, сравнение с судебным разбирательством позволяет подчеркнуть связь между возможностью устанавливать факты, важные для оценки людей, и возможностью их внесения в связный протокол. Как и суждения, высказываемые в ходе судебного разбирательства и заносимые в протокол, испытания величия всегда отражаются в определенном языковом протоколе, где люди и вещи квалифицированы в их взаимосвязи. Решение суда позволяет увидеть двойственный статус вещей и фактов, привлекаемых в качестве доказательств: они являются одновременно объективными и вписанными в аргументированный протокол. Вещи реально влияют на вынесение суждения, они задействуются и используются в ходе судебного разбирательства. А их реальная причастность к ситуации может быть проверена при восстановлении фактов. Но взаиморасположение вещей остается неопределенным до тех пор, пока они не занесены в протокол. Протокол фиксирует их наличие и их связи. Нельзя представить себе ситуации, которые были бы «чистыми» вне всякой связи с описывающим их протоколом. Так, казалось бы, объективность слаженной работы станка не требует никакого обоснования. И тем не менее станок только в том случае работает «сам по себе», даже если его никто не обслуживает и за ним никто не следит, если его действие соответствует технической инструкции. Обоснование справедливости согласно принципу вдохновения также предполагает определенный протокол, отчет. При описании града благодати мы обратили внимание на значение вербальной фиксации вдохновения в форме исповеди.

Категории, используемые при анализе общих миров

Испытание в объективной реальности подчинено, таким образом, определенным требованиям (contraintes), которые дополняют правила и ограничения, связанные с установлением общего блага и определяющие обоснованность аргументации. Из вышеизложенных соображений о протоколе следует, что слаженное и доказательное расположение существ и вещей отвечает правилам, которые можно сравнить с правилами грамматики. Действительно, если рассматривать естественный порядок с точки зрения отчетов, то его можно описать при помощи категорий, определяющих субъектов действия (перечень субъектов), объекты (перечень объектов и диспозитивов), атрибуты (положение величия) и отношения, выраженные предикатами (естественные отношения между людьми и вещами). Квалификация этих отношений позволяет различить, с одной стороны, действия, которые зависят от второстепенных обстоятельств и характеризуются лишь случайным соположением существ и вещей, а не их реальным вовлечением в ситуацию, а с другой — действия, осуществляемые в соответствии с высшим общим принципом. На основе этих категорий мы разработали следующую схему анализа, которая в следующей главе позволит нам представить различные миры испытания.

ВЫСШИЙ ОБЩИЙ ПРИНЦИП - PRINCIPE SUPERIEUR COMMUN

Это принцип координации, характеризующий град. Он представляет собой соглашение, или «конвенцию» (convention), устанавливающее эквивалентность между людьми и вещами. Конвенция стабилизирует некоторую форму сближения и придает ей общее значение. Она обеспечивает вынесение квалификационного суждения (qualification) о людях и вещах, что является необходимым условием для соизмерения (mesure) положений субъектов и объектов и для определения их объективной значимости вне зависимости от случайных обстоятельств. Так, можно сказать, что «а» тождественно «Ь» в отношении к такому-то высшему общему принципу. Например, «в силу своей широкой известности такой-то человек является более значимым, чем другой».

Прояснение высшего общего принципа требуется от людей лишь в крайнем случае. Обычно достаточно сослаться на квалификацию положений величия или на субъектов и объекты, вовлеченные в ситуацию. Высший общий принцип не обязательно может быть выражен одним термином.

НАИВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ ВЕЛИЧИЯ - ETAT DE GRAND

В основе определения различных положений в порядке величия лежит главным образом определение наивысшей степени величия, достижимой человеком в том или ином граде.

Низшие степени величия, соответствующие положению «простых» людей, определяются либо негативно, через отсутствующее у них «величие», либо более косвенно, с помощью указания на то, что «простые» довольствуются личным благополучием.

Поскольку различные положения величия расположены согласно иерархическому порядку, соответствующему определенной форме общего блага, то каждый порядок величия, в отличие, например, от обычной порядковой шкалы, представляет собой градацию «от общего к частному». «Великие» люди являются гарантами высшего общего принципа. Самим своим присутствием они свидетельствуют о наличии некоторого эталона измерения значимости. Их общий характер — своего рода ориентир, который способствует координации действий других людей. Именно поэтому попытки «простых» людей уменьшить значимость «великих» (например, обращая внимание на их проступки и слабости) и подвергнуть сомнению их превосходство остаются ограниченными. Даже «простые» люди боятся разрушения принципа, которому они обязаны своей частью величия, какой бы незначительной они ни была. Они опасаются краха всего порядка вещей.

Связность качеств «великих» объектов и «великих» субъектов проявляется в том, что квалификации, используемые для их оценки, часто совпадают.

ДОСТОИНСТВО ЛЮДЕЙ - DIGNITE DES PERSONNES

В модели легитимных порядков всем людям свойственна общность человеческой природы, которая выражается в общей способности возвыситься в устремленности к общему благу. Поскольку общее достоинство людей имеет естественную основу, то в этой связи можно говорить о подлинной или невинной природе (vraie nature, innocente). Подлинность или невинность человеческой природы проявляется в том, что люди предаются существованию в идиллии естественной ситуации, закрывая