— Такое сыграть невозможно, — с сомнением произнесла Эмма.

— Паола Нэш. Рыженькая вредина со страстью к азартным играм.

— Хоть бы она купилась на мою уловку с жабами.

— Раума Бердамон, — Вейрон замялся.

— Ну, у нее и так есть секретное оружие, — продолжила Эмма. — Такой артефакты ни к чему.

— И Бригитта, — закончил Вейрон.

— А где настоящая леди Дракхайн? — поинтересовалась Эмма.

— В своем замке, я полагаю, — пожал плечами Ястреб. — Никогда ее не видел. Но если бы она была здесь, среди невест, то я бы заподозрил именно ее. Выгнали из школы за драку, владеет боевым искусством уркхушацце…

— Это не делает ее плохим человеком. Вейрон, — она чуть смутилась, назвав его по имени, которое так легко сорвалось с ее языка, — а почему на задание отправили именно тебя? Ты ведь не шпион, не секретный агент. И, насколько я понимаю, больше привык сражаться лицом к лицу.

— Артефакт очень мощный, — ответил он. — Если его применят во дворце, то, пожалуй, только я и смогу выставить щиты, которые выдержат его удар.

— Кстати, — оживилась Эмма, — как тебе удалось выстроить такую идеальную женскую ауру? Я ведь прощупывала тебя.

— Я знаю, — улыбнулся он. — Почувствовал. Это довольно легко. Я могу управлять ментальной энергией и выстраивать ее вокруг своего тела нужным мне образом.

— Покажи, — попросила она, забыв о смущении.

В самом деле, когда еще предоставится возможность увидеть такое? Один из лучших магов королевства в полном ее распоряжении!

Вейрон поднялся, встал на середине комнаты, слегка расставив ноги.

— Ты смотришь? — спросил он, и Эмма кивнула, настраивась на внутреннее зрение. — Вот моя настоящая аура.

Он повел плечами, и энергия взметнулась, расправляясь, точно сжатая пружина. Эмма невольно ахнула, оценив и яркость, и ширину кокона, окружившего Вейрона. Не выдержав, она вскочила с места, и подошла ближе.

— Можно потрогать? — спросила она.

— Ты можешь трогать все, что тебе угодно, — ответил он, слегка улыбнувшись.

Эмма решила пропустить мимо ушей легкий намек на что-то неприличное и, протянув ладонь, провела пальцами сквозь вихрящуюся энергию Ястреба. У обычных людей ментальное поле напоминало облачко, да к тому же с прорехами то там, то тут. У Вейрона же энергия была плотной, почти осязаемой, сверкающей силой и здоровьем.

— А теперь я просто собираю верхние слои ауры, — пробормотал Вейрон, слегка хмурясь, и кокон вокруг него сжался, раскрашиваясь по-другому. Разбежались синие линии, растянулась розовая дымка. — Как-то так.

— Неудивительно, что я не смогла прошибить твои щиты, — сказала Эмма, обходя его по кругу. — У тебя панцирь как у столетней черепахи. А можешь показать твоего Ястреба?

— Ты уже видела его однажды, у озера.

— Так вот какая птица над нами летала! — воскликнула она и шутя стукнула его кулаком в плечо. — Ты снова мне соврал!

Вейрон перехватил ее запястье и слегка потянул к себе, так что Эмма уперлась свободной рукой ему в грудь.

— Отпусти, — попросила она, смутившись.

— Ты же хотела посмотреть на ястреба, — напомнил он.

Развернув ее к себе спиной, он положил одну руку ей на живот, а вторую на шею.

— Расслабься, — тихо попросил. — Почувствуй меня.

— Я чувствую больше, чем хотелось бы, — пробурчала Эмма. — Не обязательно ко мне так прижиматься.

Однако она откинула голову ему на грудь, задышала ровнее, стараясь не обращать внимания на горячие ладони на своем теле. Энергии смешались, сплелись, и вскоре нельзя было разобрать, где она, и где он, а потом Эмма словно понеслась в приоткрытое окно, прямо к небу, на котором уже вспыхнули первые звезды, а королевский сад раскинулся внизу, и все его дорожки и фонтаны казались игрушечными.

— Я лечу! — воскликнула она. — Лечу!

Она раскинула руки и рассмеялась, чувствуя и ветер, и вечернюю прохладу, и — совсем уж странно — теплое прикосновение губ к щеке. А потом вдруг небо оказалось снизу, а королевский сад вверху, и Эмма, взвизгнув, рассмеялась.

Она кружилась, летала, словно птица, а сильные мужские руки обнимали ее, не давая упасть и разбиться...

Кажется, она сама повернулась к Вейрону, чтобы сказать, как это восхитительно, но их губы встретились, и слова вдруг стали лишними...

Когда в дверь постучали, а затем толкнули, Эмма отпрянула от него, чувствуя себя так, словно упала с небес на землю. Вейрон поспешно нацепил на себя капюшон, закрепил ткань, и лишь потом пошел убирать помеху и открывать. А Эмма отвернулась к окну, прижала ладони к горящим щекам. Что она творит?! Как это вообще произошло?! Они поцеловались! И это было… Она быстро подошла к столику, налила в стакан воды и выпила взахлеб.

— Привет, — жизнерадостно сказала Тереза. — Молодцы, что закрылись. Мало ли, кто там может шастать и к вам забрести. Я вам ужин принесла.

Она заблокировала дверь магией, быстро накрыла стол на троих и первая уселась, положив себе щедрую порцию риса с моллюсками, ставя их перед фактом, что присоединяется.

— Раума уехала, — сообщила она. — Собрала вещички и свинтила.

— Вот как, — произнесла Эмма, садясь в кресло и пряча глаза.

— Вот как? — возмутилась Тереза. — И это все, что ты можешь сказать? Ты вообще понимаешь, что я только что сказала? Раума Бердамон! Самая шикарная грудь королевства! Уехала!

— Она была сильной конкуренткой, — согласился Вейрон, снова стаскивая капюшон цветохрона.

— Но остались еще трое, — напомнила Эмма. — И все они женщины. В отличие от леди Дракхайн. Принц пригласил Милашу на прогулку к озеру завтра утром.

— Правда? — насупилась Тереза. — Это очень странно. У нашего Вилли распорядок. По утрам он всегда носится как та борзая. Три круга по саду, потом к озеру, прибегает весь потный — и в купальни. Он даже важные встречи на утро не назначает!

— Может, Ирэна соврала, — предположила Эмма. — Чтобы подорвать наш боевой дух.

— Скорее всего, — согласилась служанка. — А может, решила подловить Вилли и подсунуть ему Милашу прямо на беговой дорожке. Но мы тоже так можем! Уж наша Бригитта наверняка бегает как конь!

Вздохнув, Вейрон согласно кивнул.

— Значит, решено! — с энтузиазмом подхватила Эмма. — Завтра отправляемся на пробежку. Заодно посмотрим, сработала ли уловка с жабами.

Она рассказала Терезе свой коварный план, и та заливисто рассмеялась, развеяв напряжение, повисшее в гостиной. Но Эмма все равно чувствовала, что Вейрон наблюдает за ней, а ее кожа горела, помня прикосновения, такие нежные и страстные. Эмма облизнула нижнюю губу, слегка саднящую от поцелуя, и взгляд Вейрона тут же метнулся к ней, опалив не хуже настоящей ласки.