Не договорив, Мирабель еще крепче сжала пальцы приятельницы и, привстав на носочки, чтобы дотянуться до ее уха, с надеждой шепнула:

– Ты ведь не солгала, Эффи, ты никому не желаешь зла?

– Теперь никому, – заверила Ефимия.

– И ты хочешь стать императрицей? – не унималась Мирабель. – Только честно?

– Честно? – задумалась девушка. – Нет. И вовсе не потому, что строю злодейские планы. Просто я не подхожу на роль императрицы. Я приехала, чтобы завести нужные связи, получить место гувернантки или кого-то в этом роде, потом загорелась местью графу, а в итоге… В итоге, Мирра, – виновато улыбнулась она, – я влюбилась, но никогда ему не признаюсь. Только Бетси не говори!

Глаза Мирабель округлились. Она поняла, о ком шла речь.

– Никому! – эхом пообещала Мирабель и лукаво добавила: – Хотя я бы за него поборолась. Если не за корону, хотя бы за графа.

Ефимия пригрозила ей кулаком. Мирабель только рассмеялась и предложила немного развеяться, дойти-таки до тронного зала.

– Заодно не обманем ожидания соглядатаев, если они существуют. Я тоже всегда мечтала взглянуть, где принимают послов и решают судьбы империи.

Ефимия с тоской вывела на листе линию. Она вышла острой, напоминавшей копье. Или стрелу, которой пронзили ее сердце.

Голос преподавателя монотонным жужжанием звучал в ушах. Пока остальные девушки старались запомнить основные принципы политического – курса Рдожа, Ефимия рисовала бессмысленные фигуры и думала об Элизабет. После сделанного в порыве чувств признания подруга отказывалась с ней разговаривать, более того – избегала. Вот и теперь Элизабет нарочито отсела от бывшей приятельницы, переместилась ближе к Альбине. Ну да, у них больше общего: обе – представительницы высшей аристократии, а прошлое их семей кристально чисто.

Ефимия мечтала повернуть время вспять. Подруги застали ее в тяжелую минуту. И девушка не выдержала, решила поделиться своей тайной, снять груз с души. Как выяснилось, напрасно.

Почувствовав взгляд Ефимии, Элизабет отвернулась и шепотом обратилась с каким-то вопросом к Альбине. Леди Брок тяжко вздохнула и попыталась сосредоточиться на происходящем. Лекцию им читали не просто так, а чтобы облегчить очередное испытание. К утру кандидаткам предстояло представить на суд императора прожект. Какой, не имело значения, лишь бы предложение могло принести пользу государству. Задание чрезвычайно сложное, наверняка многих отчислят. Это не улыбаться и раздавать конфеты детям в приютах. Хотя и там не обошлось без конфузов. Одна из участниц тайком, как она полагала, вытерла руки о юбку после поцелуев воспитанниц. Разумеется, об этом доложили императрице, и девушка покинула отбор. Императрица могла презирать бедняков и увечных, но на людях следует тщательно скрывать свои чувства.

На время отвлекшись от тяжких мук совести, Ефимия перенеслась на пару дней назад, когда вереница гербовых карет остановилась у неприметного здания в пригороде Йента. Двухэтажное, с покосившейся крышей и решетками на окнах, оно напоминало тюрьму. Зато стоявший неподалеку дом директрисы, где они пили чай в обставленной с большим вкусом столовой, сошел бы за семейное гнездо провинциальных дворян средней руки.

По команде воспитателей дети выстроились в шеренги по возрастам. Девочки одинаково сложили руки на животе, потупили взор и по очереди присели в приветственном реверансе. Наряженные в казенные серые платья с белыми праздничными воротничками, сироты напоминали затравленных зверят. Даже в Мелрое дети выглядели счастливее. А как они обрадовались конфетам! Как неуклюже делали реверанс и сердечно благодарили благодетельниц, чтобы потом в нетерпении сжать жестяную коробку! Ефимия надеялась, после отъезда императрицы конфеты у них не отобрали.

Поездка в приют запомнилась леди Брок и по другой причине: в числе прочих придворных дам Алисию сопровождала Катарина. Разряженная в пух и прах, она лукаво улыбалась всякий раз, когда ее взгляд останавливался на Ефимии. Последнюю это тревожило и раздражало. Тайком рассматривая маркизу Плее, девушка гадала, как Ленар мог выбрать в любовницы столь сомнительную особу. Положим, Катарина обаятельна, хороша собой, но она немногим лучше Валерии. Или?.. При мысли о специфических достоинствах соперницы кончики ушей Ефимии неизменно краснели. Ну конечно, речь вовсе не о любви, а о постели. Там от женщины требовались качества, которыми Ефимия не обладала.

Двигаясь как в тумане, слушая нестройное пение воспитанниц приюта и с улыбкой бормоча ободряющие комплименты, леди Брок упорно гнала из мыслей одну и ту же картину: полутьма, острый запах пота, громкие стоны и два обнаженных тела. Создатель, почему ее волновало чужое удовольствие! Почему Ефимии была противна одна мысль, что Ленар улыбается другой, гладит ее по спутанным волосам, касается ее тела? Что он счастлив при виде лица Катарины, что она так близко, получает то, что никогда не достанется Ефимии. Может, маркиза именно этого и добивалась своими взглядами и ухмылкой – ревности? «Забудь! – вручив подарок очередной девочке, одернула себя Ефимия. – Ленар Горзен – лишь мимолетный сон. Тебе досталось не так мало – целых два поцелуя и волшебная прогулка на лодке. Наслаждайся дворцовой жизнью и начни наконец хлопотать о месте. До финала ты не дойдешь, когда выгонят, придется сразу уехать».

Девушка старалась не думать о том, как появится на пороге коттеджа, что скажет матери, как объяснит свой поступок Анне. Опыт показывал, чем больше планов она строила, чем больше все просчитывала, тем быстрее все рушилось.

Вдобавок оставались Блеккуоки. Ефимия надеялась, что после выволочки Ленара Идрис от нее отстанет, но возместить долг все равно придется. Поразмыслив, она решила немного схитрить и на следующем свидании с императором, если таковое состоится, завести разговор о своих благодетелях. Пусть Варден сам решит, стоит ли их поощрить. А деньги… Маршалу все равно не удастся доказать, что она не строила козней против Ленара. Ничего вдобавок к уплаченному Ефимия не попросит, о Блеккуоках обмолвится – договор выполнен.

Эх, вот бы еще придумать, как вернуть расположение Элизабет!

– Напиши ей записку, – перехватив очередной тоскливый взгляд подруги, посоветовала сидевшая рядом Мирабель. – Сделай первый шаг. Бетси гордая, ни за что сама руку не протянет, хотя, держу пари, мечтает воссоединить нашу троицу.

– Что-то незаметно! – скептически покачала головой Ефимия и покосилась на светлый затылок Элизабет. – У нее уже новая подружка.

– Кто? Альбина? – Мирабель прыснула в кулак, рискуя привлечь внимание преподавателя. – Она для тебя старается, а по вечерам, запершись, сидит у себя. Напиши ей, Эффи!

Подруга сунула ей в руку вырванный из тетради лист бумаги.

– Мне тоже тяжело, – посетовала она. – Разрываюсь между вами… А ведь ты ничего плохого не сделала, у Бетси всего лишь глупые предубеждения.

Ефимия прикусила кончик пера. Что же написать? Прости? Но Ефимия ни в чем не виновата. Нужные слова никак не находились, казались то глупыми, то холодными. Перебрав десятки вариантов и окончательно потеряв нить рассказа лектора, девушка наконец вывела на бумаге две строчки: «Скучаю и очень хочу тебя видеть. Эффи».