litbaza книги онлайнКлассикаВендетта, или История всеми забытого - Мария Корелли

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 107
Перейти на страницу:

Мне говорили, что в Англии в канун Рождества самым обыденным зрелищем являются витрины мясных лавок, увешанные тушами недавно забитых животных, из пастей которых торчат пучки остролиста, что прохожие воспринимают с чревоугодническим одобрением. Разумеется, в подобном чествовании рождения Христа нет ничего благолепного. Ничего живописного, ничего поэтического. Даже ничего правоверного, ибо Христос родился на востоке, где люди вообще едят мало, особенно мяса. Остается только удивляться, какое отношение это пышное и грубое пищевое великолепие имеет к появлению Спасителя, который явился к нам в столь убогой обстановке, что у Него не было даже приличного крова над головой. Однако, возможно, англичане трактуют Евангелие как-то по-своему и считают, что волхвы с востока, которые должны были поднести Сыну Божьему дары из золота, ладана и мирры, на самом деле преподнесли Ему куски говядины, индейки и пудинга с изюмом – эту жуткую трудноперевариваемую смесь, при виде которой итальянец с отвращением пожмет плечами. По-моему, в британских обычаях по-прежнему остается что-то варварское, напоминающее им древний уклад до римского завоевания, когда их высшим идеалом наслаждения было зажарить целого быка и пить брагу, пока они не упадут под стол, дойдя до состояния худшего, чем перекормленные свиньи. Жирное и грубое изобилие по-прежнему остается главной особенностью ужина английских и американских выскочек. Они едва ли имеют понятие об умеренности, которая может сопровождать обычную потребность в еде, об изысканных маленьких хитростях и правилах трапезы, которые частично постигнуты французами, но, однако, нигде не достигают такого совершенства и отточенности, как в застольях образованных и умудренных опытом итальянских аристократов. Некоторые из них воистину напоминают «празднества богов» и сделали бы честь легендарному Олимпу. Именно такое угощение я и приготовил Гвидо Феррари в честь его возвращения из Рима – приветственный и прощальный пир!

На его подготовку были брошены все резервы гостиницы, в которой я проживал. Знаменитый своим мастерством шеф-повар передал все заботы о табльдоте своим подчиненным и мобилизовал все свое кулинарное искусство для приготовления заказанного мною изысканного ужина. Владелец гостиницы, сам того не желая, то и дело издавал восторженные возгласы, записывая мои распоряжения, касающиеся самых редких, тонких и выдержанных вин. Слуги с чрезвычайно важным видом сновали взад-вперед, выполняя различные приказания. Метрдотель, превосходный знаток этикета, взял на себя личную ответственность за сервировку стола, и все мысли и разговоры были лишь о великолепии приближавшегося приема.

Около шести часов вечера я отправил свой экипаж на вокзал, чтобы встретить Феррари, как ему и обещал. Затем по приглашению хозяина гостиницы пошел осмотреть сцену, приготовленную для важного представления, составлявшего часть задуманной мною драмы. Все было готово: декорации, освещение и бутафория. Дабы избежать перестановок в моих апартаментах, я выбрал для званого ужина зал на первом этаже гостиницы, который часто сдавали для свадебных церемоний и других подобных случаев. Он имел восьмиугольную форму, был не очень большим, и я велел для этого случая украсить его самым изысканным образом. На стенах висели портьеры из золотистого шелка и алого бархата, тут и там перемежаемые высокими зеркалами, украшенными хрустальными люстрами с десятками лампочек под розовыми стеклянными абажурами. В дальнем конце зала взору открывалась миниатюрная оранжерея, полная редких папоротников и экзотических цветов с тонкими ароматами, посередине ее с мелодичным журчанием бил фонтан. Чуть позже тут должны были разместиться струнный оркестр и хор мальчиков, дабы прекрасная музыка звучала, не открывая при этом ее исполнителей. Одно-единственное створчатое окно высотой от пола до потолка оставили незашторенным – его просто завесили бархатом, как прикрывают полотном незаконченную картину, и сквозь него глазу открывался великолепный вид на белесый от света зимней луны Неаполитанский залив.

Накрытый к ужину стол на пятнадцать персон сверкал роскошными серебряными кувертами, венецианским стеклом и редчайшими цветами. На полу лежал ковер с ворсом из бархата, по которому разбросали крупинки серой амбры, дабы при ходьбе ноги утопали, словно во мху, источающем благоухание тысяч весенних первоцветов. Стулья же, на которых предстояло сидеть гостям, были изысканной формы и с мягкой набивкой – на них можно было откинуться на спинку или устроиться почти полулежа. Короче говоря, все было обставлено одновременно с роскошью и пышностью, почти приличествовавшей пиршеству восточных властителей, и с тонким вкусом, дабы без внимания не осталась ни одна деталь.

Я был совершенно доволен, однако зная, как неразумно хвалить прислугу за то, что она делает за деньги, выразил свое удовлетворение, лишь небрежно кивнув хозяину и одобрительно ему улыбнувшись. Он, с благоговейной почтительностью ловивший каждый мой жест, воспринял это проявление снисходительности с таким восторгом, словно оно исходило от самого короля, и я заметил, что сам факт того, что я не высказал никакой похвалы результатам его трудов, еще более возвысил меня в его глазах.

Я отправился к себе в апартаменты, чтобы переодеться, и увидел, что Винченцо тщательнейшим образом очищает мой фрак от малейших пылинок. Остальные предметы моего туалета он уже аккуратно разложил на кровати – их оставалось только надеть. Я отпер платяной шкаф и достал оттуда три запонки-пуговицы, каждая с бриллиантом редкой чистоты и блеска, и протянул их ему, чтобы он прикрепил их мне на манишку. Я пристально смотрел на него, пока он любовно натирал их рукавом, а потом позвал:

– Винченцо!

Он вздрогнул.

– Да, ваше сиятельство?

– Сегодня вечером вы будете стоять у меня за спиной и поможете разливать вино.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Вы станете, – продолжил я, – оказывать особое внимание синьору Феррари, который сядет по правую руку от меня. Позаботьтесь, чтобы его бокал никогда не пустел.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

– Что бы ни говорилось или ни делалось, – спокойно продолжал я, – вы не должны выказывать ни малейших признаков тревоги или удивления. С начала ужина и до того, как я велю вам идти, запомните: ваше место неизменно позади меня.

Верный слуга сделался немного озадаченным, но ответил как и прежде:

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

Я улыбнулся, шагнул к нему и тронул его за руку.

– Что с пистолетами, Винченцо?

– Они почищены и готовы к бою, ваше сиятельство, – ответил он. – Я положил их вам в ящичек.

– Это хорошо! – сказал я и удовлетворенно кивнул. – Можете идти и приготовьте гостиную к приему моих друзей.

Он ушел, а я занялся своим туалетом, к которому на этот раз отнесся с необычайной тщательностью. Фрачная пара мало кому идет, однако некоторые мужчины прекрасно в ней выглядят. Их, несмотря на сходство во внешнем виде одежды, никогда не спутают с официантами. Есть и другие, которые в обычной одежде смотрятся более-менее сносно, но превращаются в настоящих плебеев, когда облачаются в совершено не идущий им вечерний костюм. К счастью, я относился к первой группе людей – строгий черный цвет, широкий белый вырез накрахмаленной машинки и изящный галстук очень мне шли, как мне казалось, даже чересчур. Для моей цели было бы лучше казаться старше и грузнее.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?