Волкодав мёртвой хваткой взял его за плечо:

– Это не сегван, парень! Слышишь?.. Скажи Бравлину…

– Он тебя ранил, – присмотрелся стражник.

По рубахе венна, по груди и по левому боку, в самом делерасплывались два тёмных пятна. Волкодав отмахнулся:

– Скажи всем, что этот убийца – никакой не сегван!Понял? Давай!

Белоголовый оказался понятливым. Он кивнул и напролом пошёлсквозь толпу, точно вепрь сквозь камыши. Мало-помалу стражников в толчеесделалось больше, и вспыхнувшие кое-где драки прекратились сами собой, авыкрики стали реже и тише.

Зато к Волкодаву подошли сразу четверо витязей во главе сКрутом. Одним из четверых был Лучезар.

– Вор! – прямо глядя на венна, немедленно обвинилего Левый. Теперь уже не могло быть сомнений, на кого он указывал. Волкодавпромолчал.

– Иди, Лучезар, проследи, чтобы купца отвели в кром, ноникаких обид не чинили, пока не разберёмся, – хмуро проговорилПравый. – И так ещё кабы вину заглаживать не пришлось. А ты, парень…

– Сговорился, вор! – повторил Лучезар. – Самразбойник и разбойника нанял! Отличиться надумал!.. Да и шею дружку сломал,чтобы остаток доплачивать не пришлось…

– Что скажешь, парень? – спросил Крут.

Волкодав ответил:

– Госпожу не зашибло?

– Не зашибло, – сказал Крут. – Так ты слыхал,что боярин говорит? Чем докажешь, что чист?

В это время к ним подошёл ещё один витязь.

– Вот они, ножички, – сказал он, показывая наладони два широких, как ложки, клинка без рукоятей. – Один в донце креслазастрял, еле вынули, другой… ещё чуть – не в пряжку бы ремня, так бы в животмне и угодил.

Боярин Крут осмотрел сияющее лезвие и опять повернулся кВолкодаву:

– Чем докажешь, что чист?

Тот вдруг ощерился, точно цепной пёс, надумавший сброситьошейник:

– А вот этим мечом!.. У нас за клевету виры неспрашивают!..

Нет, не зря государь Глузд со спокойной душой оставлялдочери город. Юная кнесинка заставила расступиться дружину и во второй раз заодно утро бесстрашно развела готовых к убийству мужчин.

– Вы!.. – властно прозвучал её голос. –Лекаря сюда! Где Иллад?

– Вели, госпожа, чтобы не обижали сегванов, –сказал Волкодав. – Это не сегван на тебя покушался.

– А кто же? – спросил Крут.

– Никто, – сказал Волкодав. – Они называютсебя «никто». Осмотри тело, и где-нибудь в потаённом месте, я думаю, увидишьпомету… Знак Огня, только наизнанку.

– Тьфу, – плюнул Левый. – Нечего было ему шеюломать. Уж мы бы порасспросили…

Волкодав не ответил.

– Боярин дело говорит, – сказал Крут.

Волкодав усмехнулся одним углом рта, неприятно и зло:

– Счастлива земля, где не знают этих убийц…

– Сам-то ты откуда знаток выискался?

– Вот именно, сам, – сказал Лучезар.

Волкодав пропустил это замечание мимо ушей, а Круту ответил:

– Ты меня уже тридцать три раза висельником назвал.Кому же, как не мне, с убийцами знаться…

– Хватит! – притопнула вырезным башмачком кнесинкаЕлень. – Ступай, Лучезар. Купца обиходь, но, смотри, пальцем не трогай…Эй, где Иллад? А ты, Волкодав, сказывай толком. Какие такие убийцы?

– У них своя вера, госпожа, – сказал венн. –Они поклоняются Моране Смерти и думают, что совершают благодеяние, убивая заденьги. Он ничего не сказал бы на допросе, только славил бы свою Богиню за мукии смерть…

Кнесинка, не дослушав, оглянулась:

– Иллад! Где Иллад?..

Сделалось ясно, что всё это время она мало что замечала,кроме пятен на его рубахе.

– Ты ранен!

Волкодав пожал плечами:

– Это не те раны, которые помешали бы мне служить,госпожа.

Из-за меня, было написано у неё на лице. Из-за меня всё. Вменя летели ножи! А если бы я не велела тебе оставить дома кольчугу…

Как выяснилось, Иллад успел сладко задремать на своёмкожаном ящике. Он благополучно проспал и покушение, и всеобщую суматоху, ипереполошённо подхватился только тогда, когда кто-то из воинов взял его заплечи и хорошенько встряхнул. Он неуклюже подбежал к кнесинке, переваливаясь сноги на ногу и отдуваясь:

– Что с тобой, государыня?..

– Не со мной! – отмахнулась она. – Мойтелохранитель ранен, перевяжи его!

Волкодав не был тяжело ранен. Ножи, предназначенныекнесинке, лишь резанули его, оставив две глубокие борозды. Порезы, конечно,болели и кровоточили, но ни о какой опасности не было речи. Если бы Волкодаваспросили, он бы сказал, что вполне достаточно пока перетянуть их какой-нибудьтряпкой почище, а потом, в крепости или дома, промыть и, может, зашить. Однаконикто его мнения не спрашивал. Кнесинка считала, что он пострадал за неё и ктому же по её вине, и тем было сказано всё. Торговец пряностями, чья палатка находиласьнеподалёку, провёл их с Илладом под матерчатый кров и оставил наедине.

Палатка благоухала перцем, корицей и ещё тысячейвсевозможных приправ. Иллад раскрыл свой ящик и принялся перебирать коробочки исклянки, стараясь не поворачиваться к Волкодаву спиной. Его движения показалисьвенну не слишком уверенными. Ещё бы, подумал телохранитель. Домашний лекарь,привыкший состоять при здоровых, в общем-то, людях, которых приходилосьврачевать разве от нечастой простуды да последствий непривычной еды… И вдругего, мягкотелого, кидают на горячую сковородку: спросонья тащат зашивать раны,да кому! Свирепому венну с неведомым прошлым, может быть, даже и тёмным!..

Волкодав сложил на пол ремень и ножны и стащил рубашку,оставшись голым по пояс. Рубашку пришлось отдирать от тела в тех местах, где еёуспела приклеить кровь. По счастью, ножи были отточены на совесть и разрезалиеё, как бритвы, ровно и чисто. Если осторожно отстирать и зашить, она ещёпослужит…

Иллад наконец нашёл что искал и повернулся к терпеливо ожидавшемуВолкодаву, держа в руке малюсенькую чашечку и стеклянный пузырёк. Присмотрелся– да и застыл, тараща глаза. Волкодав не очень понял, что такого особенногоувидел в нём лекарь. А халисунец вдруг кинулся вон из палатки со всейскоростью, на которую были способны его короткие ноги.

– Госпожа!.. – беспрепятственно долетел сквозьтонкую просвечивающую стену его испуганный голос. – Именем Лунного Небазаклинаю: скорее удали от себя этого человека!..

– О чём ты, Иллад? – удивилась кнесинка.

– Он опасен, госпожа! – захлёбывалсялекарь. – Он может причинить тебе зло!