— Почему? — прошептала Диана, закрывая глаза от блескаярко-оранжевой жидкости в высоком стакане на столе.

— Слишком много шампанского.

— Почему? — снова повторила она, желая узнать, почемуоказалась здесь, почему рядом с ней Коул, почему она довела себя до такогосостояния…

Вместо ответа он присел на кровать, и Диана громкозастонала, когда матрас просел и она перекатилась на бок.

— Помолчи, — распорядился Коул властно, что резкоконтрастировало с мягкостью его движений, когда, подхватив Диану под руки, онпосадил ее повыше. — Это аспирин, — объяснил он, подавая ей две белые,таблетки. Диана трясущейся рукой неловко засунула их в рот. — А это, — добавилон, взял стакан с оранжевой жидкостью и приставил к ее губам, осторожнонаклонив, — апельсиновый сок именно с тем «клином», которым вышибают другой«клин».

Желудок Дианы сжался от этих слов, но прежде, чем она успелаоттолкнуть стакан, Коул заставил ее сделать глоток, а затем снова уложил наподушки.

— Засыпай, — велел он, когда она закрыла глаза. — Попозже,когда я разбужу тебя, тебе будет гораздо лучше.

Что-то прохладное и приятное легло ей на лоб. Холодныйкомпресс.

«Коул Гаррисон — внимательный, заботливый мужчина, —подумалось ей. — Надо сказать ему об этом».

— Спасибо за помощь, — пробормотала она, когда матрас поднялся,избавившись от его веса.

— В качестве твоего мужа я считаю своим долгом ухаживать затобой во время всех похмелий — и сейчас, и впредь.

— Это очень любезно…

— Надеюсь, что и утром ты будешь того же мнения. Коверприглушил его шаги. Диана услышала, как он тихо прикрыл за собой дверь, изамерла, ожидая прихода блаженного сна. Несколько мгновений его последние словаказались ей просто неудачной шуткой, которой Диана пыталась пренебречь, нокакие-то странные видения упорно возникали перед ее мысленным взглядом. Онаприпомнила, как очутилась на балу Белой Орхидеи, как пила вино и шампанское…потом — аметистовое ожерелье и еще бокал шампанского. Затем в памяти всплылвизит в номер Коула… еще шампанское… поездка на лимузине до международногоаэропорта… салон личного самолета, где она снова пила. Ей вспомнилась и ещеодна поездка на автомобиле по ночному городу, залитому огнями…

Бег картин приостановился, образы обрели четкость. Она вышлаиз машины и вошла в помещение с арками, увитыми искусственными цветами.Низкорослый лысый улыбающийся человечек что-то говорил, обращаясь к ней, покаона мысленно заменяла омерзительные цветы свежими гирляндами плюща.

Подавив приступ тошноты, Диана попыталась не вспоминать олысом человечке и гирляндах: эта сцепа врезалась в ее раскалывающийся мозгстранной, смутной виньеткой — но незнакомец показался ей очень милым… Он дажепроводил их с Коулом до дверей, помахал рукой и крикнул что-то, когда лимузинтронулся с места. Высунувшись из окна, она помахала ему в ответ — незнакомецстоял на пороге какого-то строения под розово-зеленой вывеской с мерцающиминеоновыми колоколами и броскими словами под Ними. Броскими словами. Словами…Причудливыми неоновыми буквами было выведено. «Брачная часовня».

А мужчина, стоящий на пороге, кричал им вслед: «Всего вамхорошего, миссис Гаррисон!»

Возвращение к реальности было столь внезапным, что Дианасодрогнулась от новых взрывов боли в голове и судороги в желудке.

— О Господи! — громко простонала она и, перевернувшись наживот, зарылась лицом в подушку.

Когда Диана снова проснулась, кто-то успел раздвинутьтяжелые шторы, впустив в комнату солнечный свет, пробивающийся сквозь жалюзи.Где-то вдалеке надрывался телефон.

Несколько минут Диана лежала совершенно неподвижно, сзакрытыми глазами, производя мысленную проверку собственного состояния и боясь,что случайное движение вновь вызовет приступ боли. Ее по-прежнему немногознобило, но ощущение, что череп вот-вот треснет, исчезло.

Диана нехотя переключилась на размышления о результатахпервого настоящего знакомства со спиртными напитками.

Она вышла замуж за Коула Гаррисона.

Сердце у нее забилось, едва смысл этого бездумного поступкадошел до нее по-настоящему. Она вышла замуж за незнакомого человека! Этотбессердечный негодяй воспользовался тем, что вчера вечером она была не в себе,и убедил, что брак с ним принесет пользу не только ему, но и самой Диане.

Она наверняка лишилась рассудка. Как и он.

Она — идиотка, а он — чудовище.

Ее следовало бы упрятать в сумасшедший дом. А Коула —пристрелить!

Каким-то образом Диана сумела прервать поток несправедливыхобвинений и не поддаться панике.

Нет, прошлой ночью она была в здравом уме, а Коул непринуждал ее к замужеству. Взяв себя в руки, Диана принялась обдумывать вседоводы Коула, что могла припомнить.

При ярком свете дня, в отсутствие убаюкивающего воздействияшампанского стало очевидно, что Коул обладает потрясающим даром убеждения. Неменее очевидным было и то, что Диана пошла на поводу у своей сентиментальностии совершила необдуманный поступок. Но чем больше она размышляла, тем лучшепонимала: соглашение между ними не лишено логики.

Еще вчера ночью Коул был пешкой у Кэлвина, благие намерениякоторого подвергали опасности империю, созданную Коулом. Этим утром Гаррисонпроснулся победителем, а его любимый дядя — счастливым человеком.

Прошлой ночью над репутацией и финансовым будущим компанииФостеров нависла серьезная угроза, а Диана была объектом насмешек и жалости.Сегодня утром семейное дело Фостеров оказалось спасено, а Диана превратилась в«обожаемую жену» обаятельного магната-миллиардера.

Диана приободрилась, но предпочла не задумываться, какимобразом убедит своих родных в том, что Коул — не чудовище и не шантажист, а онавовсе не свихнулась.

Диана попыталась воспроизвести в памяти, что случилось послетого, как самолет Коула взлетел с аэродрома Лас-Вегаса, но воспоминанияоказались смутными и несвязными. Диану потрясла внутренняя отделка самолета;она спросила у Коула, нельзя ли отправиться не на озеро Тахо, а в Лас-Вегас —потому, что на озере она уже бывала. Последующие воспоминания были еще болеерасплывчатыми. Диана не знала, что произошло наяву, а что было частью безумныхснов, и пока не могла разрешить эту загадку.

Перевернувшись, она отбросила простыню и удивилась,обнаружив, что лежит в постели обнаженной. Ей с трудом верилось, что онаухитрилась сама расстегнуть платье и раздеться. Должно быть, ей помог Коул, номысль о подобном унижении была в этот миг невыносима. Только сейчас Дианапоняла, что ей решительно нечего надеть, кроме лилового шелкового платья, вкотором она прибыла вчера на бал. В ресторане отеля «Гранд-Балморал» повоскресеньям обедала местная аристократия, и от перспективы появления внизу вэтом платье Диана содрогнулась от ужаса. Она не могла позвонить родным ипопросить их привезти одежду в отель — потому, что не хотела объяснять своювыходку, сидя в номере Коула. Со вздохом смирения Диана выбралась из-подпростыни.