воодушевлением, и, хотя он всегда был взбалмошным, нынешнее его состояние всё равно пугало. Болезненностью. Горячностью.

Тем, что Янка не могла прочитать ни в его взгляде, ни в словах никакого страха, но чувствовала его – в потяжелевшей на груди рыбке, в шипящей под рёбрами тревоге, в самой себе, словно в зеркале. Холодно и страшно. Это Ноябрь.

– Тот… ты боишься? – прошептала она, сжимая в кармане пальцы на фото.

Тот ли Тот?

Тот запнулся, словно налетел на стену, и бессмысленно царапнул пальцами за плечом – ежиного капюшона, чтобы за ним спрятаться, на кофте не было. Губы ещё по инерции продолжали улыбаться, а вот глаза – серьёзные и напуганные – лгать перестали.

– Майку не приглючилось, – сказал Тот негромко. – Я сам чувствую эту связь. Не как с тобой, но… Кто я? Что я? Чья я галлюцинация, и… моя ли вообще это мысль? – Он обернулся в сторону Кима, который сидел, откинувшись затылком на Тэшкину башню.

Янка крепче сжала фотографию, но потом резко выдохнула, выпустила её и неловко похлопала Тота по плечу:

– Ты – Тот, кто успел.

«Но что же ты успел?..»

Тот накрыл её пальцы своей ладонью и твёрдо сказал:

– Я выведу Кима через Дверь. Связь разорвётся, и всё будет в порядке.

– Эй, ну что вы там копаетесь? – окликнула Лена, обгрызая губу. – Дима… тебя это тоже касается.

Ким повернул голову, Тот и Янка подошли ближе. Лена оглядела их, снова прикусила губу и обернулась к Сергею, нервным жестом взъерошив волосы.

– Серёг, давай ты, – пробормотала она. – Это же твоя идея всё им рассказать… Я вообще против была, потому что ну какая разница, а?

– А что тут рассказывать… Дмитрий, мы всё-таки нашли фотоальбом.

– Да? – не очень удивился Ким. – Ну, я же говорил, что он где-то среди родительского хлама валялся. Кому интересно, каким был Димка… каким был я – до всего этого. Другой мальчик, другие мечты, другое будущее.

Сергей полез в карман, вынул портсигар, а следом картонный прямоугольник… фотографию?

– Тот, на, – он протянул фото. – Думаю, это многое объяснит.

«Не бери!» – захотелось крикнуть Янке, но под взглядом Лены она не смогла издать ни звука.

Зачем это Лене? Чего она добивается?

Тот посмотрел на Янку, на Кима, потом неохотно протянул руку и взял чёрно-белую фотокарточку.

– У танков абсолютная память, – хмыкнул Сергей, прищурившись. – Поэтому, когда Тэшка при первой встрече принял тебя за…

Тот вгляделся в фотографию. Янка наклонилась, присматриваясь, и на секунду оглохла и разучилась дышать.

Фотография была та самая. Та, что лежала в её кармане. Та, которую принёс ей ветром Ноябрь.

И теперь Янка ясно видела: Тот. Тот самый Тот. Мальчишка в пионерском галстуке смотрел из далёкого прошлого серьёзно и настороженно. У этого мальчишки было имя, была жизнь… были мечты и будущее.

А Тот, кто успел, всматривался в его глаза, как в зеркало, и молчал. Минуту. Вторую. Не шевелясь, несмотря на выжидающий взгляд Лены, недоумение на лице Кима и кусающую ворот толстовки Янку, которая не могла справиться с захлёстывающими чувствами.

Кажется, под ногами вздрагивала сама земля.

А потом Тот опустил руку с фотографией и медленно договорил за Сергея:

– …когда он принял меня за Димку, он не ошибся.

Ким вздрогнул, а Янка посмотрела на Тота, на него, снова на Тота… и поразилась своей слепоте. Теперь это было очевидно – взлохмаченные чёрные волосы, острый подбородок, разрез глаз, младенчески-синих у одного и нечеловечески-чёрных у другого…

– Кто ты? – спросили оба друг друга – одновременно.

Повисшая тишина звенела и дрожала. Казалось, что-то сгущается на горизонте и… приближается?

А потом Тэшка радостно лязгнул:

– Ну, я же говорил! Танки не врут!.. – смущённая пауза, – ну, кроме моментов, когда нужно заставить человека сделать невозможное.

Первым захохотал Тот. Заржал, как конь, вскидывая лицо к рассветному небу – громко и истерично. Ким, глядя на него, пару раз дёрнул уголками губ, на пробу, потом неловко рассмеялся сам. Словно откликаясь им, земля вздрогнула раз, другой…

– Я же говорил, что я чей-то глюк, – сквозь нервный смех выдал Тот. – Ким, поздравляю… ты оправдал свою справку про психа, у тебя реально была галлюцинация… Очень, хы-ы-ы… правдоподобная!

Сергей вдруг подошёл и встряхнул Тота за плечи раз, другой.

– Тот! – рявкнул он. – Прекрати!

Голова Тота мотнулась из стороны в сторону, и Тот притих. Казалось, ничего не произошло, и струйка песка, с шорохом сбежавшая по борту ржавого крейсера, осыпалась случайно.

– Так, слушай сюда, – из горла Сергея вырвался отзвук звериного рыка, отрезвляющий не хуже ледяной воды. – Ты не глюк и не выдумка.

– …и не человек. – Тот помрачнел и спросил с тоской: – Сколько я здесь, а? Конечно, в Ноябре времени нет, но вы-то ходите туда-сюда. А Майк успел вымахать – здоровенный лоб, выше меня. И там, в обычном пространстве, вон какие всякие штуки появились, типа мобильников и интернета в метро.

– Много, – тактично отозвалась Лена на вопрос Тота. Потом повернулась к Киму, но мужчина поднял руки в защитном жесте:

– Мне это надо переварить. Просто переварить. Давай… давайте обсудим это чуть позже.

Тот шумно выдохнул, спрятал фотографию в карман и бросил коротко:

– Поддерживаю…

Сергей с Леной переглянулись, разве что не покрутив пальцем у виска, но дальше тему развивать не стали. Какое-то время царила тишина, а потом земля снова дрогнула, и песок шелестящим потоком сорвался с борта крейсера.

Янка ждала, что Тэшка, как в тот раз, заорёт: «Белый!» – но танк молчал, только двинул стволом вправо-влево.

Земля толкалась в пятки в мерном ритме, и казалось, что по дну высохшего моря медленно идёт кто-то огромный и невидимый. Шуршал песок, словно стремясь убежать с высокого, заметного места – с гребней барханов, с борта крейсера… Что-то гулко вздрагивало и в недрах самого корабля.

Янка шагнула ближе к Тоту и опустила взгляд на тень крейсера – но Доля и Недоля даже носу из неё не высунули… А Тот, не отрываясь, смотрел куда-то вперёд, на горизонт. Там, где тучи укутывали ещё тёмное на западе небо над холмистым берегом залива, вдруг проступило очертание огромной горы. Или не горы? Тень-гора дрогнула и сдвинулась, и земля откликнулась на её поступь.

– Что… это? – прошептала Янка, хватаясь за плечо Тота.

Все словно окаменели и смотрели, как гора… близится. Шаг. Ещё один. Беззвучно, только отзывается мучительной дрожью земля, шелестит песок, да что-то содрогается в недрах крейсера гигантским сердцем.

Черты лица Лены заострились, лишаясь возраста и человечности. Сергей рядом набычился, горбясь, и Янка уже не могла поручиться, человек ли это стоит или огромный зверь навис над Лениным плечом. Ким, жуткоглазый, безмолвный и неподвижный, застыл подле него статуей, и между ним и Тотом, кажется, воздух можно было резать ножом; Тэшка замер, не заводясь – понимая, что стрелять не в кого… и, пожалуй, это было самым страшным.

– Тот, пр-рекр-р-рати, – прорычал Сергей. – Останови… это.

– Я