что это такое, – медленно проговорил Сергей, взвешивая рукоять. В его лапище та казалась игрушечной. – Интересный выбор, Майк. Может, в ваших закромах ещё и архэ россыпью хранятся?

Майк качнул головой. Сергей хмыкнул и перекинул рукоять Янке:

– Ну, держи.

Это прозвучало как-то совсем не обнадёживающе.

У Янки вдруг тренькнул телефон. «К ужину ждать?» – спрашивала мама. «Меня покормят», – успокоила Янка и дотянулась до ближайшей кружки с уже остывшим чаем.

Мамино сообщение вернуло в реальный мир. Мир, в котором есть школа, мама, Лерочка, необходимость возвращаться домой… Янка, конечно, очень смело сказала Майку, что отправится с Тотом, вот только совсем забыла придумать, как.

Тот выслушал проблему и пожал плечами:

– Ну, а если на выходных?

– По субботам изостудия…

– Так через десять дней каникулы, – вдруг вспомнил Ким. – Новый год же, – и почему-то посмотрел на Лену.

– А на каникулах я хочу в Питер – там как раз конкурс начинающих иллюстраторов будет, – неведомо отчего смутилась Янка. – Мой проект отобрали, и надо к субботе всё закончить, а мне осталось один разворот доделать и ещё один с нуля… – Она всё говорила, но чувствовала себя на редкость глупо. И виновато.

Отчего? Оттого что просто хочет наконец-то доказать себе, что чего-то добилась за три года в изостудии? Оттого что хочет сбежать от мамы и Лерочки подальше, хоть на четыре дня? Оттого что вообще строит какие-то свои планы, на что-то надеется и чего-то желает?!

Оттого что она нужна Тоту и Киму, даже если это всё только из-за рыбки на её груди.

– Но если ты официально уезжаешь…

– …мама ещё меня не отпустила.

– Но ведь отпустит же, что она, зверь? Когда ты едешь?

– Вечером второго. А утром седьмого возвращаемся. Альбертыч уже купил билеты. Ну, препод, в смысле.

Лена наблюдала за ними молча, и от её разноглазого взгляда становилось неуютно, словно оказался в пустом доме где-то в мёртвом городе Ноября. Знает ли Лена, так похожая на обычного человека и так далёкая от них всех, – что такое сочувствие?

Что для неё всё происходящее? Забавное копошение знакомых человеков, смешное в своей для них важности? Что-то вроде «Мне бы ваши проблемы»?

Правый глаз смотрит с тенью сожаления. Левый – насмешки, то ли над всеми вокруг… то ли над собой.

А Сергей? Белоснежный зверь, оборачивающийся человеком, или всё-таки человек, оборачивающийся зверем?

– Ну, если ты её уговоришь, а преподу скажешь, что не уговорила… – продолжил гнуть свою линию Тот.

Янка уже поняла, к чему он клонит, и даже попыталась загасить взметнувшуюся внутри волну протеста, успокоить себя, что он прав, что поступить так будет хорошо и правильно – по отношению к нему, к Киму, к мирозданию…

Но не по отношению к ней самой!

– Нет, – она вскочила. – Мне нравится то, что у меня получается! Я хочу услышать профессиональное мнение и хотя бы просто поучаствовать, и…

«…И сунуть реальные отзывы профессионалов Вику под нос: я и без танков – и без тебя – кое-чего стою!»

Янка протиснулась между Кимом и Сергеем, выскочила в коридор, а из него на кухню. Снова накатило то самое чувство, что если не сбежать сейчас же, то тебя обязательно разорвёт в клочья – вместе с Тотом, Кимом и остальными.

В этот момент их было ни капельки не жалко, но…

По недавнему примеру Тота Янка плюхнулась на стул, обняла коленки, натянула на них подол футболки и замерла, баюкая бушующую внутри волну.

Почему если хочешь жить для себя – возникает такое поганое чувство?!

В коридоре Ким говорил что-то Тоту. До Янки долетали только отдельные слова: «…девочкам надо… не дави… время…»

Янка зажмурилась, заткнула уши и очнулась только от прикосновения к плечу.

«Наболтались с Кимом?» – хотела язвительно спросить она, но открыла глаза и удивлённо уставилась на Майка, мрачного и серьёзного. Растерянно опустила руки.

– Что такое?

– Говорю сразу, внятно, чётко, честно, – сказал он торопливо. – Я очень не хочу, чтобы ты отправлялась с ними. Это правда опасно.

– Но это спасёт Тота и Кима?

Майк медленно моргнул. Янка невпопад подумала, что ресницы у него тоже обгорели, а раньше были длинными и пушистыми, на зависть любой девчонке.

– Если… они дойдут.

– Тогда зачем ты притащил эту… саванну?

– Скьявону… Я боюсь за тебя, потому что ты лезешь за Тотом. И полезешь куда угодно. Хоть в пропасть. Хоть в Искажённые земли. Хоть…

– Слушай, да что ты!.. – начала возмущаться Янка, но почему-то не договорила.

Смысл спорить с очевидным? Она же действительно из раза в раз идёт за Тотом. В Ноябрь, за архэ, к маяку, к Киму…

А иногда – сама тащит Тота, когда он цепенеет от мысли, что что-то не успел. Гонит под душ. Поит чаем. Даже штаны стирает!

Стиральная машина, словно уловив её мысль, замолчала, сделала паузу и снова затюхала брюками Тота в своих пенных недрах.

– Ну и как из этой твоей скьявоны сделать нормальную шпагу? – Янка попыталась сменить тему. – То есть палаш. Короче, не ножик.

– Вложить изначальное. Оно и пропущенный сквозь него твой собственный свет сформируют клинок. Это почти как слепок… Да не знаю, я сам не пробовал никогда! – смешно возмутился Майк под конец своей речи. – Но таким оружием раньше «Принцип» оборонялся от всей той дряни, что лезет из человека. Ну, ты же знаешь, как в Ноябре воплощаются страхи?

Янку так выразительно передёрнуло, что ответа не требовалось. Стиралка снова замолчала. Подумала. Запищала таймером.

Янка осторожно сползла со стула, расправила футболку и, стараясь не смотреть на Майка, вытащила из стиральной машины брюки. Встряхнула, отнесла в ванную и долго пыталась приткнуть между своей сырой водолазкой и полосатыми от влаги джинсами. Повесила, окинула критическим взглядом дело рук своих и глянула в зеркало шкафчика.

В зеркале отражались взъерошенная девчонка с копной чёрных от влаги кудрей, открытая дверь в коридор… и Тот, мнущийся на пороге.

– Я забираю футболку, – категорично объявила Янка, оборачиваясь. – Водолазку… жаль, конечно. Притащи мне её потом, ладно? Джинсы почти высохли, так что будь добр, выйди и закрой дверь, я оденусь.

Тот хмуро посмотрел на неё, надвинул капюшон, посмотрел ещё пасмурнее вышитыми ежиными глазами и обречённо вышел.

Янка переоделась, со всеми по очереди попрощалась – с Кимом виновато, с Леной напряжённо, с Сергеем опасливо, с Майком с деланной беспечностью, – на ходу стянула сырые волосы в косу… вздохнула и вышла за порог, открывая в телефоне расписание автобусов до Москвы.

– Может, через Ноябрь? – успел окликнуть Тот.

– Ага, и окажусь дома через трое суток? – Янка сердито запахнула куртку, придерживая груз за пазухой.

Тот, конечно же, выскочил следом.

– Эй, Ян! Ну… ты извини, ладно, если я чего? Можно я вечером позвоню, а?

Эти чёрные ежиные глаза были Янкиной слабостью, и она это прекрасно понимала, поэтому старалась смотреть сейчас куда угодно, только не на Тота. Хотя бы на россыпь птиц, аккуратно прорисованных на стене