– Что это?! – повторила Янка жалобно.

– Морра.

Голос у Лены был полон ледяного спокойствия. Она обернулась, с трудом, словно преодолевая сопротивление воздуха, и посмотрела на Янку.

– Морра?

– Ноябрь воплощает то, чему мы даём свою силу. А силу мы даём страху.

Янка быстро глянула на Лену и тут же отвела глаза. Не девчонка, не старуха – существо почти нечеловеческое… потому что человеческая жизнь осталась бесконечно далеко в прошлом.

«А Лена сама хоть чего-нибудь на свете боится? Или… уже нет?»

– Тот, – всё так же спокойно проговорила Лена, – тогда просто уходи из Ноября. Сейчас же. Без тебя она к нам не сунется.

– Я с тобой! – Янка сжала пальцы на плече Тота, так что он на секунду даже скривился. Потом перехватил её руку и потянул прочь.

Земля всё так же мерно вздрагивала под ногами: дум-м… Запрещая себе оборачиваться, Янка шла, вцепившись в Тота. Рядом с их тенями понуро трусили Доля и Недоля, а в спину дышало что-то первобытно-страшное, и казалось, сделаешь пару шагов – и сердце взорвётся от ужаса.

Но на третьем шаге сердце так и не взорвалось, удерживаемое рыбкой. И ещё через два шага тоже. И Янка даже не думала, что они идут по Ноябрю без рельсов… только архэ на её груди сияет сквозь толстовку путеводной звездой.

«Мы должны выйти», – говорила себе Янка. И они шли. Морра дышала в спину ледяным ужасом.

Разбитый танковыми гусеницами берег вынырнул из-за барханов внезапно. Проваливаясь в смесь песка, камней и глины, Тот и Янка вскарабкались наверх, прошли вдоль – до тропинки, ведущей к городу, – поднялись… Переступая невидимую черту, отделяющую город от берега, Янка не выдержала и всё-таки обернулась.

Морра высилась над высохшим морем громадной тенью, и ясно были видны очертания её… рук, лап? И два белых глаза слепо смотрели в их сторону.

Янка припустила вперёд быстрее, но соблазн обернуться ещё раз грыз её, грыз – подстрекая снова испытать этот чистый, опьяняющий, лишающий воли страх… до тех пор, пока они с Тотом не заметили впереди ржавую линию трамвайных рельсов.

Тот оживился и рванул к ним, а Янка всё-таки сдалась себе и посмотрела на горизонт. Морра тянула к ним руку – безмолвно и неотвратимо.

Тот дёрнул Янку, она запнулась об его ногу, полетела вперёд… и вдруг вывалилась среди расписанных граффити стен заброшенного завода. Тот, привычно поймавший её за плечо, дышал загнанно, будто бежал стометровку, и руки у него дрожали. Янка опасливо подняла на него взгляд – что-то внутри боялось увидеть не синие котячьи глаза, а отражающую Ноябрь чёрную бездну… Но нет, глаза у Тота были обычные.

– Э… – Тот огляделся. – Я не думал, куда выйдем… Вернёмся?

– Нет уж, – взяла себя в руки Янка. – В конце концов, человечество не зря придумало автобусы.

…Но как они умудрились перепутать направление и даже не заметить этого, для неё осталось загадкой. Видимо, когда только что ускользнул от руки – лапы? – воплощённого страха размером с гору, становится как-то не до чтения табличек…

Страха того, кто когда-то давно был мальчишкой Димкой Кимом, смотрел с чёрно-белой фотографии серьёзно и настороженно… а потом почему-то оказался в Ноябре отдельно от самого себя.

«Если на фотографии пионерский галстук, Советский Союз… сколько же лет Тот – вот такой!» – поняла вдруг Янка, искоса разглядывая лохматый затылок уткнувшегося носом в стекло автобуса парня, который стеснительно прятал под сиденьем босые ноги от чужих взглядов.

«А он ведь не изменился с тех пор. Совсем. Всё такой же мальчик…»

А потом автобус остановился на вокзале Энска, и Янка потащила Тота на выход. По счастью, на улице царил густой снегопад, прячущий от чужих взглядов – впервые Янка была рада такой погоде. Темно, снег залепляет глаза, рассеивает свет фонарей, превращая всех в неясные тени… и поспешно прикрывает чёткие следы босых ног, тянущиеся прочь от автобуса.

Рук Тот с Янкой так и не расцепили.

…Напев флейты пробился сквозь снег, и Янка даже не сразу поняла, что слышит. Мелодия звала вперёд, туда, где очередной фонарь высветил крышу автобусной остановки. Мимо шли люди, и кто-то помимо воли замедлял шаг… а флейта пела, пронизывая снег и темноту. Сквозь время, пространство и свет.

– Смотри, – одними губами шепнул Тот, сжимая Янкину ладонь.

На автобусной остановке сидела девчонка в белой куртке и полосатой шапке с помпоном. Пальцы в шерстяных перчатках-беспальцовках бегали по клапанам флейты, и девчонка, прикрыв глаза, безостановочно выдыхала ту самую зовущую мелодию.

А у её ног под землёй разгоралось солнце, а второе солнце, откликаясь, разгоралось в груди Янки, под рыбкой. Казалось, ещё мгновенье, ещё нота – и асфальт треснет, и архэ вырвется, как тогда, под мостом, в ладонь Тоту…

Девочка доиграла и, отложив флейту, задышала на пальцы, пытаясь отогреть. Тот зачарованно шагнул к ней, но вдруг за их спинами раздалось:

– Эй, пацан!

Янка обернулась и увидела спешащего к ним полицейского. На осознание того, что полицейский с таким выражением лица не остановится ни перед чем в попытке спасти «босоногое дитя», хватило и секунды. Янка дёрнула Тота за руку и потянула вперёд. Тот обернулся, оценил ситуацию верно и припустил ещё быстрее. Они пронеслись по площади, вверх по улице, свернули раз, другой… в снегопаде Янка не узнавала места, поэтому, когда Тот резко остановился перед подъездом Кима, она сначала не поверила своим глазам. Потом обернулась, убеждаясь, что полицейский давно отстал, и со вздохом спросила:

– Надеюсь, ты не обнаружишь сейчас, что у тебя нет ключей?

– Ключи были, – успокоил Тот, по очереди копаясь во всех карманах. И, по счастью, не ошибся, так что уже через несколько минут Янка разувалась в квартире Кима, рассматривая груду старых тетрадок, книг и писем на полу в комнате. Рядом же валялась знакомая уже эмалированная кружка с ёжиком, три разных тапка и какая-то коробка. Судя по всему, поиски фотографий Кима проходили бурно…

Отгоняя тягостные мысли, Янка юркнула в ванную и уже из-за запертой двери крикнула Тоту:

– Я отмокать! Сделай чай, пожалуйста!

– Ладно! – отозвался Тот.

Янка разделась, покидала одежду на пол и, открутив воду на максимум, с наслаждением нырнула под душ. Горячие струи вымывали Ноябрьский холод, песок и страх. И можно было сделать вид, что всё это – просто плохой сон, о котором легко забыть.

«До тех пор, пока все приключения остаются там, за порогом Ноября, – подумала Янка, старательно намыливая гриву волос, – до тех пор, пока после этого можно забраться под душ и расслабиться… это не так страшно. Потому что всегда можно уйти. Остаться дома. Сбежать. До тех пор, пока…»

Глава 15. Меч без клинка

Когда Янка, замотав мокрые волосы в полотенце, вышла из ванной, то обнаружила Тота на