заставляла его выглядеть гораздо моложе своих лет. Это особенно бросилось мне в глаза; я знала, как старость может изнурить человека, ведь сама ухаживала за своей бабушкой. Его длинные седые волосы ниспадали на его плечи, дополняя образ, а густая седая борода придавала ему вид мудреца. Особенно выделялись его синие глаза и шрам, пересекающий лицо от брови до щеки. Этот светлый, грубокий шрам, словно оставленный клинком, создавал жестокий контраст с его спокойным выражением лица.

Он пристально посмотрел на Ингвара своими синими глазами, затем перевёл взгляд на Отригга, которого тот держал в руках, и, наконец, на нас с Гретой, но задержал его на ней. В этот момент выражение старца смягчилось, и на его лице появилась нечто вроде лёгкой улыбки.

Я незаметно бросила недоумённый взгляд на Грету. Девушка не отрывала взгляда от старца, и мне показалось, что на её лице отчётливо читался… страх? Сжав её ладонь крепче, я попыталась вернуть её к реальности. Грета, почувствовав моё прикосновение, часто заморгала и взглянула на меня с виноватым выражением лица.

— Пришла-таки, — раздался низкий голос старца, от которого я вздрогнула и снова перевела на него взгляд.

Он смотрел уже на меня, так же спокойно и учтиво. Он ждал меня?

Мужчина приоткрыл дверь шире и завёл руки за спину, позволяя Ингвару внести брата внутрь. В проёме двери я увидела тёплый свет, мягко обволакивающий комнату и резко контрастирующий с морозным холодом снаружи.

— Это он, верховный лекарь Вальгард, — тихо произнесла Грета, идя совсем рядом со мной, пока мы преодолевали порог чужого дома. — Он спас тебя, когда Рагнард впервые привёл к нам. Вальгард уже давно не занимается целительством — его замещает Хельмар, его ученик. Но лучшего лекаря на фьордах не найти. Он… — Грета осторожно посмотрела на старика, затем придвинулась ко мне вплотную, шепча на ухо: — Когда-то он был колдуном, и говорят, что даже с духами может говорить. Но он давно оставил магию и решил стать целителем.

— Почему?

— Никто не знает. — девушка пожала плечами, всё так же тихо отвечая. — Возможно, ему надоело быть изгоем, а может, он просто решил встать на правильный путь. Я слышала, что его молодость была очень… захватывающей.

Я обернулась к ней, чувствуя, как в груди зарождается странное волнение, постепенно перерастающее в острое любопытство. Старик выглядел загадочно, этого не отнять, и его безмятежное лицо, словно он знал, что я приду, вызывало во мне противоречивые чувства. Его присутствие словно окутывало меня невидимыми нитями, одновременно настораживающими и притягивающими.

Говорит с духами? А что, если он сможет мне помочь?

Мы вошли в помещение, где пахло травами и жжёной древесиной, горящей в камине. В комнате было тихо, и каждый шорох казался громким. Дом лекаря оказался удивительно просторным и не был завален травами и склянками, которые я ожидала увидеть на каждом шагу. Вместо этого здесь царил порядок, каждая вещь находилась строго на своём месте.

На стене висел древний гобелен, напоминающий тот, что висит в доме ярла. На нём были изображены ритуалы и старинные символы, придавая комнате особый шарм. В углу стоял большой дубовый стол, аккуратно уставленный книгами и свитками, рядом с которым мерцали свечи, освещая старые страницы. Их мягкое свечение придавало комнате золотистый оттенок, создавая впечатление, что свет исходил не только от свечей, но и от самих стен.

Тени от пламени танцевали по гобелену, оживляя сцену, изображённую на нём. Я заметила изображения древних обрядов, в которых, судя по всему, участвовали шаманы или кто-то подобный, держащие в руках травы и какие-то штуки, похожие на артефакты.

Я невольно залюбовалась домом, и напряжение, сковавшее моё тело, начало медленно улетучиваться. Сильное чувство усталости окутало меня, словно тёплое одеяло, и я слегка пошатнулась. Казалось, что тревога и страхи, которые я несла с собой, растаяли ещё за порогом, уступив место глубокому чувству покоя.

— Это просто слухи или…? — осмелившись задать вопрос, я произнесла его шёпотом, наблюдая, как Ингвар аккуратно укладывает Отригга на кровать возле камина. От безжизненного вида мальчика моё сердце сжалось, и тревога, казавшаяся ушедшей, вновь накатила, как холодная волна.

— Конечно, это могут быть лишь слухи, — Грета вся сжалась, опустив глаза в пол, словно её слова не должны были услышать даже стены этого дома. Затем она едва слышно добавила: — Он хороший, давно с нами, многим помог за просто так, даже моей маме, но… мне рядом с ним не по себе.

— Почему?

— Не знаю, просто… я чувствую себя странно, когда оказываюсь рядом с ним.

— Не понимаю, ты о чём?

— Давай потом об этом поговорим.

Я не стала больше задавать вопросов, ведь заметила это ещё когда мы только пришли. Очевидно, что Грета чувствует себя не в своей тарелке: она постоянно ёжится и погружается в свои мысли.

— Присядьте, — голос Вальгарда нарушил тишину, и он жестом пригласил нас сесть на шкуры у камина. Его голос звучал спокойно, но властно, словно он привык командовать.

Мы с Гретой обменялись короткими взглядами и, чувствуя некоторое облегчение от тепла огня, сели на предложенные места.

Тепло камина окутало нас, и напряжение постепенно начало отступать. Я заметила, как Грета немного расслабилась, но её взгляд оставался настороженным. В свете пламени её лицо казалось ещё более бледным, а глаза — ярче.

Ингвар стоял у кровати и смотрел на брата. На его лице читалось сильное беспокойство, несмотря на все его усилия держаться стойко. Руки были крепко сжаты, а нахмуренные брови выдавали внутреннюю борьбу. Он следил за каждым движением Вальгарда, как будто от этого зависела жизнь его брата.

Вальгард тем временем склонился над Отриггом, его движения были уверенными и точными, как у человека, который уже не раз спасал жизни. Он аккуратно проверил пульс мальчика, затем осмотрел его глаза и прислонился лбом к его грудной клетке, простояв так целую минуту. Это было необычно. Я невольно задержала дыхание, наблюдая за его действиями. Затем старик взял с полки одну из бутылочек, открыл её и капнул несколько капель на лоб мальчика. Комнату заполнил резкий, сладковатый аромат, от которого я невольно поморщилась.

Я повернулась к Грете и заметила, как её взгляд, полный серьёзности, был устремлён на Вальгарда. В её глазах не было ни тени сомнения — лишь холодная решимость. Она колебалась лишь мгновение, как будто взвешивая свои мысли, и, стиснув губы, медленно встала, направляясь к Ингвару. Её шаги были тихими, но уверенными, как у человека, который точно знает, что делает. Подойдя ближе, она хмуро взглянула на старика, словно