— Ярл сам всё расскажет, Хьёрдис. Умерь свой пыл, — раздался спокойный, но уверенный голос Бьорна.

— Не лезь, щенок, если не хочешь повторить судьбу своего отца, — Хьёрдис шагнул вперёд, словно размахивая невидимым мечом, расправив плечи. В его взгляде полыхнуло недовольство, смешанное с презрением.

Бьорн ответил глухим рыком и встал в стойку, готовясь напасть на Хьёрдиса, но Регин, стоявший рядом, схватил его за плечо, удерживая на месте. Атмосфера в зале мгновенно накалилась, как воздух перед грозой, и казалось, что ещё немного — и вспыхнет молния.

— Меня отвлекли от важного дела! Я должен был собрать своих людей и отправиться на соседние земли, — продолжал Хьёрдис, вновь повернувшись ко мне, пренебрегая формальностями. В его голосе звучало открытое неуважение, как будто сам факт моего созыва считал пустой тратой времени. — Неужели это настолько серьёзно, что ты собрал нас всех здесь без предупреждения?

Зал наполнился глухим ропотом, как гудение разъярённого улья. Несколько старейшин недовольно нахмурились, их холодные и беспристрастные взгляды были устремлены на меня, выжидая, когда я нарушу молчание. Хьёрдис, чувствуя поддержку, позволил себе ещё более наглую усмешку, его губы изогнулись в презрительной ухмылке, как у волка, почуявшего запах крови.

Не то чтобы меня это удивило: многие в этом зале тайно или явно противились моему восхождению на трон, особенно после того, как пал мой отец. Для одних я был лишь тенью, омрачающей их светлое видение будущего, для других — выродком, проклятым ребёнком, которого следует избегать, как чумного.

Но эти люди, несмотря на страх и ненависть, вынуждены были смириться и принять меня. Я был их единственным щитом и мечом, стоявшим на пути сил, которые они не могли контролировать. Я знал, что не имею права отступить. Не ради себя, а ради тех, кого я обязан защищать. Ради тех, кто дорог мне и кто верит в меня. Ради тех, перед кем я принёс клятву.

Если я паду, некому будет сдержать надвигающийся мрак, который может поглотить всех.

А если Элла погибнет, нашему народу придёт конец. Если Элла погибнет…

Эта мысль жгла меня изнутри, как пламя, поглощающее всё на своём пути.

— Хьёрдис, — мой голос прорезал гул в зале, как нож, разрезающий плотный туман, и наши взгляды встретились. — Не забывай, что мы здесь, чтобы решать судьбу нашего города. Если я собрал вас, значит, это необходимо. А если ты думаешь иначе…

Я оставил фразу незавершённой, давая понять, что мои слова не терпят возражений, и я не намерен терпеть дальнейшее неуважение. Хьёрдис почувствовал это и осознал, что продолжать спор бессмысленно. Его уверенность исчезла, и он неохотно отступил, больше не проронив ни слова.

И это касалось всех. Видимо, они это поняли, и в зале воцарилась тишина, полная напряжённого ожидания.

— Я осознаю, что собрал вас в спешке, и это могло показаться проявлением неуважения. Но у нас нет времени на пустые прения и личные распри. Мы столкнулись с вопросом, который требует немедленного решения. Прошу всех выслушать меня внимательно и отложить в сторону разногласия.

Я медленно встал, осматривая каждого из присутствующих.

— Нам угрожает опасность, с которой мы давно не сталкивались, — продолжил я, внимательно следя за реакцией совета. — Элла, моя невеста, та, на кого не действует моё проклятие, сегодня оказалась в смертельной опасности. В городе появился тёмный маг, и он намного сильнее, чем я мог себе представить. Причина пока неизвестна, возможно, это кто-то из наших врагов. Но ясно одно — ему нужна именно она.

Гул вновь возрос. Люди спорили, их взгляды метались, обсуждая, насколько серьёзна угроза.

— Ты хочешь сказать, что в нашем городе бродит колдун? — вмешался один из воинов Хьёрдиса, вставая со своего места.

— Верно… — я сжал челюсть. — Но он больше никому не навредит.

— Получается, нам грозит опасность из-за этой девки? — раздался грубый голос из толпы, в котором звучало презрение, словно жизнь Эллы не стоила и медной монеты.

Мой взгляд сразу метнулся на того, кто это сказал, и я почувствовал, как внутри меня вспыхнул гнев, подобно яркому пламени.

— Вы ведь все понимаете, — сказал я твёрдо, вкладывая в слова всю решимость. — Речь идёт не только о ней, а о нас всех. Она единственная, кто может нам помочь. Мы не можем позволить ей пострадать.

Словно одумавшись после моих слов, в зале стало заметно тише. Они поняли, что угроза действительно серьёзная, и я видел, как сомнения и страх начали уступать место пониманию.

Я хотел продолжить, но заметил, как старейшина Ранхильд, один из самых уважаемых и мудрых членов совета, медленно поднялся со своего места. Его глаза, глубокие и проницательные, остановились на мне.

— Рагнард, сын Сигварда, — его голос был низким, но отчётливо слышен каждому в зале, привлекая всё внимание к себе. — Мы понимаем, что кто-то покусился на жизнь твоей девы, и это прискорбно. Но так ли она важна для нас на самом деле?

— Что ты имеешь в виду? — сдержанно спросил я, стараясь не выдать своего внутреннего смятения. Мне хотелось вырвать ему язык за такие слова.

Седобородый Ранхильд, сохраняя невозмутимое выражение, продолжил:

— Эта дева давно у нас, и мы слышали многое о её невосприимчивости к твоим прикосновениям, но ни разу не было даже слухов о том, что она носит твоего наследника. Ведь ты — ярл, и твоя кровь должна продолжаться, это долг твоего рода. Но если она не может даровать тебе наследника, возникает вопрос, насколько она действительно ценна для нас? Или дело лишь… в личном?

Его слова ударили меня, как кулак в грудь, вызывая бурю эмоций, которые едва не вырвались наружу. Я заметил, как в зале началось шевеление, как люди переглядывались. Я понимал, что борьба за их доверие вечна, но как же хотелось всех послать в Нифльхейм.

Я встретил взгляд Ранхильда.

— Элла важна не только для меня, но и для всех нас. Она единственная может стать ключом к нашему выживанию. Я действую на благо нашего народа, а не для удовлетворения личных желаний. Вы смеете сомневаться во мне, когда я всю жизнь жертвовал всем ради вас?

Старейшина в ответ лишь поджал губы. Я взглядом прошёлся по залу, задерживаясь на каждом из присутствующих. Я видел, как некоторые покорно опустили головы, признавая мою правоту. Но другие, пусть и не открыто, продолжали смотреть на меня с недоверием.

Тишина затянулась, но её нарушил один из вождей, встав со своего места. Это был Вемунд, старый воин, прошедший множество сражений.

— Ярл, у меня нет сомнений насчёт тебя.