о вере. Атеизм давно уже никого не удивлял. Все же Великий Князь, как человек религиозный, не понимал, как можно, не стесняясь, вываливать свой нигилизм публично. Одно дело в стремительно разлагающейся интеллигентской среде, совершенно иное – в кругу приличной, уважаемой публики.

Великий Князь не встревал в разговор. Ему не хотелось, чтобы хулительница русских узнала его, хотя в этот раз дама удивила его своей осведомленностью о внутриполитических делах России. Чем был обусловлен такой неподдельный интерес к российской политической жизни оставалось для Великого Князя загадкой. Ну какое может быть светской даме из Европы дело до их Думы? Литература еще куда ни шло. Это было естественно. Но законодательная власть… Кстати, если б речь вновь зашла о Толстом, чтобы она сказала теперь, после его антироссийских статеек? Наверняка с тех пор он вырос в ее глазах.

– Видимо, ваше правительство, получившее в премьеры министра внутренних дел, стремится наладить взаимоотношения теперь уже с Думой второго созыва и обществом, – яд так и сочился с клыков иностранки, вцепившейся в глотку оппонента. – Виселицы – вот лучший язык, на котором говорят с теми, с кем хотят найти компромисс.

Незнакомка бросила победный взгляд на Сандро, которого она, по ее мнению, разбила своим нерушимым аргументом в пух и прах.

– Всем, кто критикует Столыпина за чрезмерную жесткость следовало бы поинтересоваться цифрами и сравнить, сколько людей было убито террористами, и сколько предано суду и казнено, – не выдержал Павел, который обещал себе, что не вступит в эту бестолковую болтовню.

Спасенный Александр Михайлович согласно закивал.

В этот момент к ним вернулась Ольга.

– Когда организатор убийства его родного брата, – кузен, на секунду забывшись, не слишком деликатно указал на Павла, – ежедневно сиживающий в Ротонде и под бутылку превосходного бордоского «Мутон-Ротшильд» и рукоплескание вашей публики смакующий детали, как задумал и руками полоумного Каляева исполнил свое злодеяние, издает в России свои литературные опусы – это уж, прошу простить мою резкость, даже не свобода, а самая что ни на есть разнузданная вседозволенность! Но ваши газеты продолжают кричать о каком-то мифическом «гнете печати»!

Слова Сандро о Савинкове оглушили Павла. Он не знал, что убийца Сергея находится в Париже.

– И что же, Вы читали его работы? – равнодушно поинтересовалась дама, которая, видимо, решила увести спор в привычное ей литературное русло.

– Да уж полюбопытствовал, не извольте сомневаться! Я привык изучать предмет, прежде чем делать выводы о нем. Ничего особенного. Главный герой его рассказа, естественно, террорист, осознающий свой грех и чувствующий отвращение к своим преступлениям. Пустой человек, презирающий и своих товарищей, и народ, за который он якобы убивает. Замах а-ля Достоевский, но уровень дарования несравним. Не удивлюсь, ежели нынче он уже дописывает роман об убийстве Сергея, особенно о том, как он в первый раз не бросил бомбу, увидев в карете твоих детей, Павел!

– Видите, у вас даже революционеры копаются в душе в поисках истины… Вы все ищите Бога. В этом-то и беда, – демоническая женщина, казалось, еще больше разочаровалась в русских. – Бесполезно все. Делаете шаг к свободе, и тут же пятитесь назад. Вы так и будете жить в Библейской парадигме, будете поклоняться Богу и служить Царю, пока не придет кто-то, способный освободить вас от религиозных пут, дав вам другие идеалы! Тогда он даст людям хлеб и свободу, вернее, он даст им гордость и дерзость самим забрать то, что им принадлежит!

Ольга, пропустившая часть разговора, не могла уловить нить обсуждения и покинула спорщиков, увидев очередных знакомых.

– Типичное заблуждение марксистов, – Александр Михайлович галантно обошел крутившееся на языке слово «чушь». – Это невозможно! Нужно совсем не знать наш православный народ, чтобы предположить, что он может отказаться от веры, от заповедей Божьих.

– Всё можно внушить, любую идею. Можно убедить людей, что машинка для подкрутки ресниц совершенно необходима в любом домохозяйстве или что белое – это черное, добро – это зло, и что Бога нет – тоже можно внушить. Тогда у тех, кто сражается за правое дело, не будет нужды копаться в душе и оглядываться на заповеди. Они перестанут сомневаться или испытывать муки совести, когда поднимут на вилы эксплуататоров и разрушат храмы старой веры.

– Вы не изобрели ничего нового. Все уже было. Почитайте «Бесы» Достоевского. К счастью, вся эта агитация работает только на студентиков и прочие неокрепшие души, – немного наигранно рассмеялся Сандро. Даже ему от слов незнакомки было не по себе.

– Может быть, это была лишь проба пера…

К счастью, к ним уже спешила хозяйка приема, которая пригласила гостей в другую залу, на выступление Айседоры Дункан, прервав опасную дискуссию.

Во время перформанса Павел не мог не думать о словах Сандро о Савинкове, разглядывая при этом инфернальную незнакомку, которая расположилась недалеко от них. Он видел ее лицо в пол-оборота. Черты ее отличались идеальными пропорциями, но впалые щеки, острые скулы и большие, глубоко посаженные глаза холодного стального цвета навевали на Великого Князя ужас. Его Императорское Высочество признавал, что внешность дамы была более аристократична, чем, допустим, у его круглолицей кузины, королевы эллинов, или у родной сестры Марии с ее пухлыми щеками, тем не менее, несмотря на элегантную красоту, женщина его пугала. При этом Павел не мог отвести от нее глаз, как не может не смотреть путник на гадюку, вдруг выползшую перед ним из травы.

– О чем она говорила? – шепотом спросила Великого Князя супруга. – О приходе антихриста?

– Нет, с чего ты взяла?

– А разве вы не Апокалипсис обсуждали?

– Нет, она говорила, что Православие стоит на пути революции…

– Это для нее открытие? – усмехнулось Ольга. – А сколько важности и пафоса! Ей бы курить поменьше, а то голос жуткий, как из преисподней.

После чувственного танца полуобнаженной американки Винаретта вновь увлекла графиню Гогенфельзен, чтобы представить очередного модного представителя парижской богемы. Когда Ольга вернулась, Павла не было на месте. В первые минуты супруга не переживала. У Великого Князя было множество знакомых, он наверняка затерялся в одной из шумных компаний. Но через какое-то время, так и не найдя мужа, Ольга запаниковала. Она вдруг вспомнила, как побледнел супруг, когда Сандро упомянул про убийцу Сергея.

Графиня поспешила вниз. Ей сообщили, что Великий Князь, забрав свое пальто с соболиным воротником и цилиндр, уехал на их автомобиле. Водители рядом стоящих машин, хотя и не были в этом полностью уверены, будто бы слышали, что Его Императорское Высочество приказал ехать в Ротонду.

По спине Ольги пробежал холодок ужаса.

Глава V

I

Павел ехал на заднем сиденье,