Знать не мог. Мог лишь догадываться, поэтому не стал говорить в лоб, а сделал всё исподтишка. В машине началась суматоха, Клим был на взводе, выбежал из машины, утащив за собой Серого, оба, подсвечивая фонариком, лихорадочно пытались что-то найти под капотом автомобиля, но так и не нашли. А потом из дома вышел Стрела. Дождь закончился ещё вечером, и ночь была светлой, а поскольку я сидела скраю, возле окна, то четко видела мужчину, и пистолет, который он крепко сжимал в правой руке. Через небольшую щель в автомобильной форточке было слышно каждое его слово, произнесённое низким, холодным и уверенным голосом.

— Ты быстро сел назад, ты стой пока.

Он не подходил близко, пока Егор не отправился к двери со стороны пассажирского сидения. Зная этого парня, я могла предположить, что выберет нападение в качестве защиты, однако в этот раз он присмирел. Даже оправдываться не собирался. Молча забрался на сидение, подвинув Киру, которая тут же потеснила меня и Дину. Никто не хотел сидеть рядом с Климом. На его жёлтое от заживающих синяков лицо была брошена тень, и оно, чрезвычайно уродливое, выдавало всё его состояние.

Стрела оставил Серого стоять возле минивэна, сам же обошёл машину и, открыв багажник, усмехнулся.

— Основательно ребята подготовились... Ну ничего, кому-нибудь пригодится.

Съедаемая любопытством, что немного уступало страху, я обернулась, и только моя сестра поступила так же, мне пришлось повернуть её голову обратно. На дне багажника лежал моток крепкой верёвки, прямо в него была воткнула парочка обычных кухонных ножей и рядом покоилась металлическая лопата с коротким пластиковым черенком. Захлопнув багажник, Вадим открыл дверь и подозвал мою сестру. Он наклонился, задевая меня плечом, и что-то прошептал ей на ухо. Меня лишь удостоил коротким взглядом.

— Что он сказал? — спросила я сестру, так тихо, как могла — Клим смотрел на нас в упор, и мог всё услышать. Дина будто вернулась с небес на землю и, окинув меня достаточно спокойным взглядом, шёпотом ответила:

— Говорит, всё нормально будет.

— И ты веришь?

— Хотелось бы, если честно.

Вадим вернулся к капоту и парой ловких движений воткнул что-то на своё место, после чего велел Диме сесть за руль. Сам устроился рядом с ним и, обернувшись, подмигнул. Но не мне, а Кире.

— Ну что, готова?

— К чему? — бесцветным голосом спросила подруга, а он только цокнул языком и произнёс:

— Скоро узнаешь.

Я не понимала, почему они молчат. Ножи, верёвка... Клим не хотел никого отпускать? Зачем он это сделал, если знал, что Стрела и так собирался исполнить свою месть? Или всё это предназначалось только мне и Дине, а Киру они планировали забрать с собой? Меня снова обманули? Если так, то у парней намечались серьёзные проблемы.

Прошедший вечером дождь превратил грунтовую дорогу смешанного леса в скользкую кашу, но минивэн отлично справлялся со своей задачей.. Воздух был тяжёлым, насыщенным запахом влажной земли и хвои. В салоне царила напряженная тишина, прерываемая лишь монотонным шуршанием шин и глухим стуком подвески.

Никто, кроме Стрелы, судя по тому, что он подсказывал Серому дорогу, не знал, куда именно мы едем.

Я украдкой посматривала на остальных. Дима, за рулем, сжимал руль белыми костяшками пальцев. Его обычно беззаботное лицо было напряжено, тонкие губы плотно сжаты. Взгляд Клима был устремлён в лесной мрак за окном.

Кира беспокойно теребила край своего джемпера, Дина молча кусала губы, держа руку на чуть округлившемся животе. А я… Я чувствовала, как нарастает тревога, как холодеют руки. Здесь всё было не так. Это чувство, необъяснимое, но упорно сидящее где-то глубоко внутри, сжимало внутренности.

Наконец, грунтовка закончилась, и минивэн выехал на разбитую асфальтированную дорогу. Дима хотел набрать скорость, но Стрела его осадил, и мы, проехав еще несколько сотен метров, остановились на обочине около леса. Вновь воцарилась тишина, ещё более гнетущая, чем прежде. Никто не решался нарушить её, и в этом молчании я чувствовала не просто напряжение, а что-то гораздо более зловещее, что-то, что заставляло волосы на моей голове вставать дыбом.

Стрела снова обернулся и скомандовал всем выйти из машины. На дороге было светло, но совсем безлюдно, дорожное покрытие было неровным, всё в выбоинах, один единственный неработающий фонарь разбит — полнейшее запустение, словно жизнь здесь кипела ещё до войны, а после люди исчезли из этих мест.

— И че мы сюда притащились? — наконец, подал голос Клим. Он нервно осмотрелся и обратил взгляд на своего брата. Серый только пожал плечами. В отличие от Киры, которая, выскочив из машины, тут же прижалась к нему, он был относительно спокоен. Стрела, слегка задрав рукав джинсовой куртки, посмотрел на часы.

— Ну, думаю, немного осталось. Дорогу, по моим расчётам, уже должны были сделать, — дал невнятный ответ. На улице было прохладно, даже слишком, и пронизывающий ветер быстро забрался под мою тонкую кофту. Дина была одета чуть теплее, но почти сразу начала стучать зубами.

— Ты чего несёшь, блядь? До чего немного осталось? — негодовал Клим. Вадим не ответил. Он развернулся и сделал несколько шагов подальше от машины. Наши взгляды встретились, и он кивнул в сторону леса. Однако смотрел он скорее на Дину, чем на меня. Сестра, не говоря ни слова, отошла подальше, потянув меня за собой.

— Кира, — строго скомандовал мужчина. — Отойди-ка к девушкам. Быстро.

Мы оказались разделены. На широкой покрытой мелким гравием обочине братья стояли чуть поодаль друг от друга, мы с противоположной стороны, застыли на месте. Кира была бледнее мела, она виновато смотрела то на меня, то на Дину, и чуть не упала в ноги Стреле, когда он подошел ближе. Он подхватил её одной рукой и, поставив на ноги, собрался что-то сказать, но Серый перебил его.

— Может, всё обсудим, а? В лес подальше отойдем хотя бы. Я вообще не понимаю, за каким хреном мы сюда притащились.

— Ага, — поддакнул Клим, не прекращая озираться по сторонам.

Я пыталась поймать взгляд Вадима, но он всё время ускользал от меня. И когда Кира, наконец, вмешалась, всё встало на свои места...

— Отпусти Диану. И Дину тоже. Пожалуйста, я просила тебя! Я всё поняла! Всё поняла! Прости меня, прости! — ей так трудно было произносить эти слова, что даже у меня в горле встрял ком. — Прости, пожалуйста!

Он хотел что-то сказать, но моя взъерошенная подруга