Первым в наступившей тишине заговорил наш отец.

– Вами владеет какая-то навязчивая идея остаться владельцем этого здания, мистер Бартоломью, – сказал он. – Возможно, причиной тому ваше бедственное финансовое положение, и ваши дела вовсе не так хороши, как вы о том рассказываете?

Теперь Генри стал похож на золотую рыбку в аквариуме – стоял, молча открывая и закрывая рот, не зная, что ему на это ответить.

– Может быть, у вас накопились долги по кредитам? – продолжил наш отец. – Или вы на скачках проигрались? Обанкротились на бирже? – он говорил словно с глазу на глаз с Генри, хотя прекрасно понимал, что его внимательно слушает весь зал. – Потому и надеялись выжать из этих старых стен всё, что возможно, до последнего пенни?

– Вы меня не знаете, – сварливо ответил Генри.

– Думаю, вы ошибаетесь, – возразил отец. – Я хорошо знаю людей вашего типа. Такие, как вы, живут, ни в чём себе не отказывая, твёрдо рассчитывая на деньги, которые получат в наследство. Так вот, ваше наследство оказалось фальшивкой, мистер Бартоломью, что и доказали вот эти девочки, – и он указал рукой в нашу сторону.

Моё сердце наполнилось гордостью. Мы это сделали!

– Я не намерен больше стоять здесь и выслушивать клевету в свой адрес. Ни секунды, – заявил Генри. Он спустился со сцены и направился к выходу, сопровождаемый неодобрительным гулом всего зала.

– На вашем месте я бы подумал, где найти хорошего адвоката, мистер Бартоломью, – сказал ему вслед мистер Бладуорт.

Генри в последний раз обернулся, окинул нас всех ненавидящим взглядом и исчез, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Наша с сестрой жизнь с отцом была далеко не идеальной. Много лет он просто в упор не замечал нас, словно мы стали невидимками. Он давал нам крышу над головой, но не настоящий дом, и я не знала, можно ли каким-то образом изменить наши зашедшие в тупик отношения. Но сейчас, когда весь зал аплодировал отцу, когда он только что на наших глазах спас, можно сказать, нашу школу, я гордилась им. И мне начинало казаться, что всё между нами начинает наконец меняться к лучшему.

Учителя и не думали прекращать шумное ликование, которое растянулось, по-моему, без малого на полчаса. Мы обнимались с подругами, смеялись, прыгали как сумасшедшие. Даже победный танец станцевали, встав в кружок в обнимку с остальными Шепчущими.

Отец и мистер Бладуорт тем временем стояли на сцене и разговаривали с миссис Найт. Любопытно было бы, конечно, узнать, о чём они там совещаются.

Наконец, миссис Найт вышла к краю сцены и громко сказала:

– Хорошо, девочки! Хватит!

И сразу все притихли, желая услышать, что она скажет.

– Мне кажется, – с затаённой улыбкой произнесла миссис Найт, – что Руквудская школа закрыта не будет.

Зал снова радостно загудел.

«Как много всего изменилось, причём таким странным образом! – думала я. – Когда школой управлял мистер Бартоломью или мисс Фокс, каждая из нас мечтала отсюда выбраться. Но испытания, через которые мы здесь прошли, закалили нашу дружбу, и сама школа начала меняться в лучшую сторону. Мы теперь с уверенностью смотрим в будущее и не позволим никакому новому Бартоломью отобрать у нас школу, которая действительно стала нашей».

– А теперь нам пора подумать, как мы будем жить дальше, – продолжила миссис Найт. – Прежде всего нужно будет выяснить, сможем ли мы сами владеть школой. Об этом я буду держать вас в курсе. А пока… – хлопнула она в ладоши, – собрание закончено!

* * *

Все повалили к выходу из зала, а мы со Скарлет задержались, чтобы дождаться отца. Наконец он появился, увидел нас стоящими в проходе, подошёл к нам и сказал:

– Доброе утро, девочки.

Сегодня отец выглядел лучше, чем когда-либо. Очевидно, его организм успешно выводил яд, которым его пичкала наша мачеха. Мы с сестрой бросились обнимать отца, и он, не привыкший к таким нежностям, смущённо заулыбался.

– Спасибо, – сказала я.

– Ах, не стоит благодарности, – ответил он, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Это самое малое, что я мог для вас сделать. У нас ещё немало проблем осталось. Адвокат вашей подруги, – кивнул он в сторону мистера Бладуорта, который задумчиво поглаживал свой портфель, – уже связался с банком. Похоже, что нам, вероятно, придётся выкупать у них школьное здание.

– А сделать это будет очень непросто, – подхватила Скарлет, – потому что мисс Фокс украла почти все школьные деньги.

– Совершенно верно, – сказал отец. – Но мы посмотрим, что тут можно сделать. Кстати, я могу предложить свою помощь и в наведении порядка со школьными финансами. Если меня примут к вам на работу, это будет просто идеально, отсюда мне будет гораздо ближе добираться до дома, чем с моего нынешнего места. А значит, я и вас смогу чаще видеть, и Фебу тоже, – он потёр ладони. – Мне думается, я смогу поставить вашу школу на ноги, хотя для этого придётся немного потрудиться.

Лицо моей сестры вдруг приняло такое выражение, словно она собирается задать вопрос из тех, что принято называть нескромными. Остановить её я не успела, и Скарлет спросила отца в лоб:

– А почему ты вдруг решил этим заняться?

Вопрос явно застал отца врасплох, но если честно, то он заслужил его своим поведением на протяжении многих предыдущих лет, и я хотела надеяться, что он понимает это.

– Что ж… Я говорил, что постараюсь загладить свою вину перед вами. Если то, чем я займусь, поможет хотя бы немного преуспеть в этом, оно того стоит. И ещё… – он немного помолчал, уставившись куда-то в пустоту, и мы терпеливо ждали продолжения. – Когда вы говорили со мной по телефону и рассказали, что написала ваша мама… Одним словом, я услышал то, что мне нужно было узнать. Я понял, как важно было всё это для неё самой, не только для вас.

– Согласна, – медленно кивнула я. – Думаю, что если бы у мамы была возможность высказать свою последнюю волю, это было бы желание разоблачить перед всеми мистера Бартоломью, уличить в том, что он сделал с лучшей маминой подругой, а затем подделал завещание леди Вуттон, чтобы завладеть Руквудом.

– Наша мама боролась за то, чтобы сделать Руквуд лучше, чтобы никому больше не выпало то, через что пришлось пройти ей самой и её подругам, – согласилась со мной Скарлет.

Мы все немного помолчали, задумавшись, а потом отец сказал, положив нам на плечи свои ладони:

– И вот теперь вы это сделали. Ради неё. Слышите, девочки? – мы подняли головы, чтобы посмотреть ему в лицо. – Вы заставили вашу маму гордиться вами!