уже катались по земле в одной из тех дружеских потасовок, в которых звериная гибкость индейца всегда приносила ему победу.

Несмотря на природный оптимизм молодых охотников, следующая неделя выдалась в целом невеселой. Они перемыли горы песка на несколько миль вниз по течению и в итоге нашли не более унции золота. Если бы сковородки, служившие им лотками, вовсе не приносили бы золота, юношам было бы легче смириться и признать, что они где-то допустили ошибку. Но каждая новая крошечная находка, каждое золотое зернышко возрождали в их сердцах надежды на успех. День за днем они усердно трудились у ручья, а по вечерам вели беседы у костра, вдохновляли друг друга и строили новые планы. Весеннее солнце меж тем пригревало все сильнее; почки тополей выпускали зеленые листочки, а южный ветер, подобный сладкому дыханию будущего лета, приносил запахи кедра, сосны и тысяч растений с далеких равнин.

Но в конце концов безнадежные поиски были прекращены. Три дня подряд не принесли ни крошки золота. Собравшись вокруг плоского камня, служившего им столом, друзья приняли окончательное решение. Завтра утром они сворачивают лагерь, оставляют здесь каноэ (поскольку ручей стал слишком мелким даже для берестяной лодки) и дальше идут пешком вниз по течению, попутно исследуя ущелье. Впереди у них было все лето, и, хотя они не преуспели там, где повезло Джону Боллу и его товарищам, ничто не помешает им идти дальше. По крайней мере, их ждет волнующее путешествие в необитаемые земли.

Род и Ваби еще обсуждали план похода, а Мукоки уже начал собираться, как вдруг негромкий возглас сорвался с губ индейца. Он вскинул длинную руку и указал в сторону водопада:

– Вы слышать?!

Лицо старого воина дернулось от волнения. Он стоял, застыв с поднятой рукой, его маленькие черные глаза лихорадочно заблестели. Род и Ваби тоже замерли и прислушались. Затем издалека долетел жуткий завывающий звук, наполнивший их давним ужасом. Это был далекий вопль безумного охотника!

Ваби вскочил на ноги; его глаза засверкали, бронзовое лицо покрыла бледность.

– Муки, я же тебе говорил! – воскликнул он. – Я говорил тебе!

Он резко повернулся к Роду, дрожа всем телом. Тот был удивлен странным выражением лица своего друга.

– Джон Болл возвращается к своему золоту!

Едва это было произнесено, как тело Ваби ослабло, руки бессильно упали.

Слова сорвались с уст Вабигуна помимо его воли, и он сразу же пожалел о сказанном. Мысль о том, что безумный охотник и Джон Болл могли быть одним и тем же человеком, он, по своим соображениям, держал при себе, поделившись ею только с Мукоки. Чем дольше Ваби обдумывал эту идею, тем менее разумной и логичной она ему казалась. Скрытность, свойственная индейцам, сыграла свою роль, и Ваби не стал обсуждать это предположение с Родом.

Но вот теперь слова были сказаны. Слабый румянец появился на бледных щеках Ваби. Род смотрел на него во все глаза, ожидая продолжения. В следующий миг Ваби склонился к бледнолицему юноше, и его глаза снова вспыхнули.

– Я давно об этом думал, еще когда мы впервые увидели следы на песке. Нам нужно только одно доказательство, всего одно…

– Слышишь? – громко прошептал Род, указывая в сторону пропасти.

Крик безумца донесся снова, на этот раз громче и более отчетливо. Он приближался!

– Значит, Джон Болл…

Род медленно поднялся на ноги. Лицо его тоже покрыла бледность, сердце бешено колотилось в груди. Новость обрушилась на него, словно водопад, и сразу показалась единственно верной и совершенно очевидной.

– Ну конечно Джон Болл!

Сам Джон Болл вернулся из прошлого, чтобы найти для них золото и рассказать о трагической тайне давно минувших дней. От слов Ваби воображение Рода вспыхнуло, как порох, в который угодила искра.

Меж тем Мукоки занялся делом.

– Прятать! – крикнул он юношам, указывая пальцем на их пожитки. – Прятать это, это, это!

Оба друга сразу поняли замысел индейца.

– Он не должен с вершины водопада увидеть, что здесь кто-то был! – воскликнул Ваби, набирая охапку походной утвари. – Скорее тащим все под кедры!

Мукоки подскочил к шалашу и начал быстро разбирать его. Тем временем юноши бегом перетаскивали все вещи под сень кедровой рощи. Вопль безумца послышался снова, еще ближе. В самый последний момент, когда все трое спрятались в старой хижине, раздался последний крик – теперь на расстоянии не более ружейного выстрела. На этот раз это был не вопль бешеной рыси, а скорее жалобный вой. Было в нем что-то такое, что изгнало ужас из трех сердец охотников за золотом и взамен наполнило их безмерной жалостью. Что случилось с безумцем? Жалобные стенания раздавались снова и снова, полные такой мольбы, такого отчаяния, что Род был тронут до глубины души. Ему вдруг захотелось выбежать из хижины и протянуть руки навстречу несчастному, который сейчас, видимо, спускался вниз по скале…

Затем какое-то существо показалось на краю обрыва. У Рода стало тесно в груди и слова застыли на языке. Он глядел на это существо – и какое-то внутреннее чутье убеждало его, что он видит перед собой Джона Болла!

Существо склонилось над тем местом, где был мертвый кедр, и убедившись, что его нет, снова издало тот жалобный стон, который так действовал на Рода. Теперь они могли рассмотреть его – высокого, худого, прямого как дерево старика, заросшего косматой бородой и седыми волосами. В руках он держал ружье – то самое, которое стреляло золотыми пулями. Даже на таком расстоянии было видно, что это старинное одноствольное ружье, очень похожее на найденное ими в хижине, где в роковой схватке погибли французы.

Друзья выжидали, не двигаясь, затаив дыхание. Старик все стоял, склонившись над обрывом, и с его губ срывались горестные стоны. Он протягивал руки и плакал, словно умоляя о помощи. Это зрелище терзало сердце Рода. Горло его сжалось, глаза увлажнились. Индейцы бесстрастно наблюдали за безумцем – для них он был всего лишь чем-то новым, с чем они прежде не сталкивались в глуши. Но для Рода это была душа его собрата по крови, взывающая к его собственной душе. Дрожащие руки старика, казалось, тянулись прямо к нему; рыдающий голос безумца, полный безнадежного одиночества, будто призывал юношу выйти, распахнув объятия…

Так Род и сделал. Он выскочил из хижины, снял шапку, встретился взглядом со стариком на горе и, протянув ему навстречу руки, крикнул:

– Джон Болл! Джон Болл!

Вмиг безумный охотник выпрямился и снова пригнулся, готовясь убежать.

– Привет тебе, Джон Болл! Джон…

Голос Рода срывался, он сам едва не рыдал от волнения. Медленно приближаясь к обрыву, он ласково звал безумца, снова и снова повторяя его имя. Наконец безумный охотник опустился на колени, став совсем похожим на зверя в серой рысьей шкуре, и издал ответный глухой вой.

– Джон Болл, это ты?

Род остановился. Старик теперь оказался в сорока футах над ним. Род встретился с сумасшедшим глазами и будто примерз к земле. Взгляд старика вдруг метнулся к кедровой роще. Он заметил в ней движение. Там прятались люди! Вскочив на ноги, несколько мгновений безумец раскачивался, словно не зная, что делать, а затем со звериной ловкостью прыгнул далеко с края обрыва – прямо в водопад! Пролетев по воздуху, он с тяжелым всплеском исчез в клокочущей вымоине под струями воды.

Через пару мгновений Ваби, выскочивший из хижины, уже бежал к ручью. Многие столетия падающая вода вытачивала внизу каменную чашу, которая с каждым годом становилась все глубже, пока ее глубина не превысила рост человека. В ширину же она была не более дюжины футов.

– Спасай его! – крикнул Ваби. – Он утонет, если мы его не вытащим!

Вскоре Род, Ваби и Мукоки уже стояли на краю котла, пристально вглядываясь в бурление струй. Они были готовы прыгать в холодную воду и лишь ожидали, когда среди клочьев пены промелькнет седая голова. Но прошла секунда, пять, десять… Безумец не появлялся.