– Ладно, – кивнула баба, – ежели охотавыпендриваться, можешь продолжать. Только в Конакове зона есть, ИТК,исправительно-трудовая колония общего режима для женщин. Народу в ней немного,в основном за ерунду парятся, впрочем, точно не знаю, только из нашего поселканарод там служит весь, и мужики и бабы. Считай, эта зона нас кормит. Если твоейсестрице документы в Конакове выдали, то только за колючкой, больше негде.Понимаю, что ты стесняешься про отсидку рассказывать, на мой взгляд, это полнаяерунда, но люди разные. Ступай к Митричу, он прямо за углом живет, дом четыре,иди ему пожалуйся, должон помочь.

В легком обалдении я дошла до нужной избы и постучалась впокосившуюся дверь. Богиня удачи распростерла надо мною свое крыло. Митричсидел дома.

– Меня к вам отправили из сельсовета, – мгновеннозаявила я, увидав мужика.

Митрич шмыгнул носом и закашлялся.

– Вот дрянь приключилась, – сказал он, справившисьс приступом, – тепло кругом, а я простыл, воды холодной нахлебался даобвесился соплями. Ну и где беда?

– Какая? – растерялась я.

– Машина твоя, – снова закхекал Митрич, – вкаком месте застряла? Небось прямо у Светки под окном. Она, ежели ктосломается, мигом ко мне присылает.

Я улыбнулась:

– У меня другое дело, но оно тоже связано савтомобилями. Может, впустите? Все быстро объясню.

– Так входи, – посторонился Митрич, – непугайся только, неприбрано у нас.

Узнав суть проблемы, Митрич завздыхал.

– На зоне, – сказал он, – автошкола есть,давно работает, обучаем этих басурманок хорошему делу.

– Зачем женщинам водительское ремесло? – удивиласья. – На мой взгляд, лучше дать им профессию швеи или вязальщицы.

Митрич поскреб в затылке.

– Начальству видней, оно так решило. Впрочем, раньше унас две зоны было. Справа от оврага мужики, слева бабы. В советское время тутшкола имелась, десятилетка, цеха рабочие. Парни мебель делали, хорошегокачества и дешево. Мы сами у них диваны брали, кресла. А девки бельишко шили,распашонки для новорожденных. Ну и автошкола существовала. Выпускали зэков всвободную жизнь с ремеслом, с рабочим разрядом и правами. Кто хотел честнотрудиться, все возможности имел. Желаешь с мебелью работать? Нет проблем, идина завод или в мастерскую по ремонту, неохота столярничать, садись за руль. Нуа после перестройки десятилетка закрылась, цеха без материала встали, чистаяразруха. Потом мужиков отсюда убрали, одни бабы остались и автошкола моя. Уж начем учу! Слезы горькие! Таратайка убогая, но едет. Одно хорошо, начальником внашем ГАИ Иван Семенович сидит, душа человек. Когда тут все лопаться начало, як нему сбегал и давай просить: «Уж оставьте автодело и права нам по-прежнемудавайте, не отнимайте у людей шанс, хоть чему бабы научатся».

Ну, он вошел в мое положение, и теперь тем, кто хорошо курспрошел, прямо в колонии бумаги выдают. Единственная беда, что в Маркове, гдеГАИ расположена, свои курсы есть, и ихний главный, Витька, все под меня копает,злобится, за конкурента считает. Хотя, ну с какого бока я ему мешаю? Ведь егоклиенты ко мне на зону не поедут, и мои сиделицы к Витьке не пойдут, прямсмешно. Но только он землю носом продырявил, в ГАИ всем уши прострекотал,дескать, нехорошо, что у «зонских» в правах стоит: «Выдано в Маркове». Якобытут он один обучает, не дай бог что случится, с него спросится. Во глупость.Пришлось снова перед Иваном Семеновичем шапку ломать. Эх, отличный он мужик,нашел этот, как его… консерв… кон… кос…

– Консенсус, – подсказала я.

– Точно, – кивнул Митрич, – его самый инашел, стали писать в правах: «Конаково». Пришлось Витьке поражениезасчитывать, он-то думал…

– Вы Анастасию Звягинцеву помните? – перебила я нев меру разболтавшегося Митрича.

– Нет, – ответил тот.

– Она у вас училась.

– Эх, их столько было! Разве всех упомнить. В какомгоду дело-то случилось?

Я вытащила права.

– Вот смотрите.

Митрич уставился на документ.

– Стеша-гипноз! – воскликнул он.

– Кто? – удивилась я.

– Ну, ее все звали Стеша, – пояснил Митрич, –а «гипноз» прозвище такое, за то, что мужики за ней словно завороженные шли.Вот ведь баба! Ни красоты, ни фигуры, вообще ничего, а аферисткой работала.

– Вы не могли бы о ней поподробней рассказать? –попросила я.

– Так я не знаю ничего, – хмыкнул Митрич, –кроме того, что ее за брачный аферизм посадили. Знакомилась с парнями,прикидывалась влюбленной, заявление в загс подавали, а уж дальше какполучалось: либо она его до свадьбы чистила, либо после ухитрялась денежкиутырить. Говорят, у нее паспортов штук десять было. Да зачем тебе про Стешкузнать?

Я улыбнулась:

– Мне просто очень надо выяснить, где она сейчас живет.

Митрич прищурился:

– А с какой целью ее разыскиваешь?

Я замялась. Что придумать? Но Митрич сам пришел мне напомощь:

– Мужа она у тебя увела? Угадал?

– Да, – кивнула я, – вы просто волшебник,сразу суть дела ухватили.

– Так опыт не пропьешь, – заулыбалсяМитрич, – эта Стеша ну просто оторва! Тут на нее многие глаз клали, толькоона умная была, от мелких нос воротила, ей хозяин зоны приглянулся, СергейПавлович. И ведь охомутала она его, как только получилось! С виду Стеша нусовсем неинтересная, только глаза у нее… такие… в общем, «поди сюда». Ну ипопался Сергей Павлович. Жена его чернее тучи ходила, они здесь жилинеподалеку, дом хороший имели, хозяйство. Сергей Павлович мужик крепкий был. Иогород держал, и корову, и кролей. Зинаида Михайловна, супруга его, зимой вшубе гуляла, ей тут все кланялись, а как же, начальница! Только потом СтешаСергея Павловича в когти схватила, и он обо всем позабыл, прямо помолодел!Глаза горят! Конечно, слухи побежали, только кто ж хозяину указ? Он на зонецарь и бог. Зинаида Михайловна терпела, терпела, потом плюнула и уехала, аначальник Стеше УДО выбил.

– Что? – не поняла я.

– Условно-досрочное освобождение, – пояснилМитрич, – укатила Стеша прочь. Только зря Сергей Павлович надеялся, большеона сюда не вернулась. Да…

Митрич принялся кашлять, хватаясь за грудь.