– Чего там роешься, – спросил хриплыйголос, – ну-ка покажи руки! Иначе сейчас милицию позову.

Я выпрямилась и сказала стоявшей передо мной уборщице:

– Я ничего плохого не делала. Там кто-то из пассажировсвоего домашнего любимца поставил, в тенек убрал, от солнцепека. Наверное, забилетом пошел.

– Ты про крысу? – усмехнулась она.

Я кивнула.

– Так она тут уже неделю стоит, то ли бросили ее, то лизабыли.

Я снова наклонилась под лавку. Серо-бежевый комочек глянулна меня маленькими печальными глазами. Мое сердце внезапно защемило. Вот бедныйгрызун. Ему, наверное, жутко страшно. Мимо с грохотом носятся поезда, наскамейку то и дело садятся люди. И потом, в стеклянной банке очень неудобно,жестко, душно…

– Подохнет скоро, – спокойно констатировалауборщица, – прям интересно, ну сколько они без еды и воды прожить могут?Эта уже семь дней держится.

– Ее не кормят и не поят? – ужаснулась я.

– А зафигом она нужна, – ответила баба и пошла,размахивая метлой, вдоль платформы.

Тут к перрону с грохотом подлетел поезд. Я машинальновстала, сделала шаг к электричке… Крыса снова пискнула, жалобно, тихо,безнадежно. «Это всего лишь грызун, – попыталась я успокоить себя, –он ничего не понимает и не ощущает». Но тут же нагнулась, схватила банку ипобежала к тревожно гудящему поезду.

В Москве на привокзальной площади я увидела вывеску «Все дляживотных», вошла в небольшое, заставленное мешками с кормом помещение и,показав банку продавщице, получила полную консультацию по уходу за найденышем.

– Вы ему купите домик, – посоветоваладевушка, – крысы их страсть как любят, вон стоит, трехэтажный!

Я посмотрела на табличку с ценой.

– Да, хорош дворец, только у меня с деньгами беда.

– Если заводите животное, то придетсяраскошелиться, – сердито заявила продавщица, – его кормить надо, поить,любить. Ишь, запихнула несчастного в банку и довольна. Сама там посиди в жару!

– Я нашла его на платформе…

В процессе моего рассказа продавщица ахала, потом вытащилаиз ящика палочку, спрессованную из зерен, и запихнула в «дом». Крыса схватилаугощенье и быстро-быстро стала грызть его. Шерстка на тощей спинке подняласьдыбом, усы дрожали, хвост трясся.

– Ну, бедолага, – протянула девушка, – погодитут секундочку.

С этими словами она нырнула в подсобку, я стала разглядыватьсодержимое полок. Шоколадные конфеты для собак, искусственные мыши,предназначенные кошкам, игрушки, грызальные косточки, мягкие матрасики… Да уж,жизнь несправедлива. Один спит на диване, лакомится сырными чипсами, а другой,такой же, ничуть не хуже ни по характеру, ни по внешнему виду, умирает отголода на вокзале.

– Держи, – девчонка выскочила из служебногопомещения, – подарок от нас.

Я уставилась на роскошный замок для крысы.

– Сказала же, у меня нет денег.

– Это бесплатно.

– Я не побираюсь. Вот заработаю и сама куплю.

Девочка хмыкнула:

– Не тебе дарю, а крысе. И потом, видишь, тут поддонтреснут, брак считается. Нам все равно не продать домик, бери, бери. Купишьлоток потом и заменишь. Я от души даю.

У меня отчего-то защипало в носу.

– Спасибо, такой шикарный. Только мне неприятно воттак… без денег забирать.

– Ну ты и зануда, – возмутилась продавщица, –хорошо, считай, что в долг берешь, разбогатеешь – заплатишь.

– Ладно, – согласилась я, беря клетку, –только боюсь, не скоро на меня золотой дождик прольется.

– Может, и раньше, чем ты думаешь, – усмехнуласьдевушка, – говорят, если кого счастливым сделаешь, то к себе удачуприманишь.

Дома я вытряхнула крысу в домик. Бежевый комочек сначалавздрогнул, а потом бросился в укрытие. Пока найденыш устраивался в спальне, наматрасе, я принесла блюдечко с молоком.

Узкая мордочка высунулась наружу, понюхала воздух и потомприпала к жидкости. Когда блюдце опустело, я вытащила кусочек сыра и, просунувруку в домик, сказала:

– Попробуй, это жутко вкусно.

Грызун осторожно, почти ползком приблизился и началобнюхивать лакомство.

– Бери, бери, – ободрила я его, – не бойся.

Крыс сел, потом передними лапками неожиданно взял непротянутый ломтик сыра, а мою ладонь. Я немного испугалась – вдруг он решилукусить новую хозяйку? Но крохотные пальчики нежно-розового цвета оченьосторожно касались кожи, потом крыс вдруг присел и положил мордочку мне в руку.Весь его вид говорил: спасибо, я счастлив.

Из моих глаз полились слезы, я выхватила нежно-бежевоетельце из домика и прижала к груди. Крыс ловко взобрался по футболке вверх, селна плечо около шеи и начал тыкаться мне в ухо, тихо пофыркивая, потом осторожнопринялся перебирать лапками мои волосы.

– Тань, – закричала Рита, – опаздываем!

Я положила крыса в клетку.

– Извини, поспи пока, я скоро вернусь.

Найденыш, увидав, что я ухожу, запищал, занервничал,затрясся. Я растерялась, крыс явно боялся остаться один. Пришлось посадить егов сумку. Собираясь закрыть замок, я сказала:

– Хорошо, будь по-твоему, возьму тебя с собой. Ивообще, не бойся, я тебя никогда не брошу. Знаешь, до сегодняшнего дня я былаодинокой, а теперь мы с тобой семья.

Словно поняв мою речь, крыс спокойно улегся спать в носовомплатке. Я осторожно погладила его по нежной шубке. Каждому живому существу надознать, что его любят, даже крысе.

На следующее утро я, снова прихватив с собой найденыша,отправилась по адресу, добытому Митричем. Ехать оказалось недалеко, вернее,идти пешком, дом Звягинцевой находился буквально за поворотом, в двух шагах отквартиры Глафиры. Подпрыгивая от нетерпения, я подошла к подъезду и уткнулась вдомофон. Все правильно, кто же сейчас держит двери нараспашку, в особенностиесли обитаешь в шумном центре. Пальцы потыкали в стертые кнопочки.

– Вам кого? – прохрипело из динамика.

– Здравствуйте, мне в двадцать первую квартиру.