Путь занимает долгое время, и за эти часы женщина успевает обдумать произошедшее: встречу с Терезой, рассказ Самаэля и прощание с Тодд. Она понимает: не стоит до конца доверять королеве ангелов, ведь за маской доброжелательности может скрываться нечто иное. Она прошла через подобное, когда полностью положилась на своего господина, а после очутилась на его прозекторском столе. Она больше никому слепо не доверяет.

История Самаэля также не даёт покоя Мадлен. Воин поведал не все, многое скрыл. Женщина видела это по его глазам: они таили в себе что-то куда более страшное. Она силилась представить, как выглядел дом, в котором оказалась Александра, и как выглядели создания, встретившие их.

Мадлен не имела понятия о наличии у некроманта еще одних владений. Когда сама женщина вновь увидела белый свет, и ощутила себя живой, она была в таком замешательства, что не могла трезво смотреть на окружающий мир. И теперь, как любому любопытному человеку, женщине хочется увидеть все своими глазами.

Поднимаясь в горы, ориентируясь по звездам, Мадлен думает о девушке, оставленной ею в лесу. Она не рвётся назад, не мечтает увидеть ее снова и, конечно же, не собирается вернуться и взять Клаудию с собой. Её путь опасен. Её жизнь опасна, и в ней нет места хрупким девчонкам.

Вход в пещеру встретил Мадлен темнотой. Она некоторое время всматривалась в непроглядную черноту, пока блеснувший в глубине огонек не стал разрастаться и навстречу ей не вышел один из воинов. Не говоря ни слова, женщина двинулась вслед за своим провожатым, в последний раз бросив взгляд на звездное небо.

Новое прибежище ангелов сильно отличается от того, что было раньше. Пусть пещера оказывается огромной по сравнению с теми маленькими клетушками, в которых некогда обитала сама Мадлен, но, все равно, она не могла сравниться с величием покинутого собора.

Воины находились везде: такого скопления древних существ женщина никогда не видела. Тусклое освещение делало ангелов еще более таинственными и нереальными. Тереза никак не вписывалась в общую картину.

Королева ангелов должна сидеть на своем троне. Она должна блистать в свете луны, что распадается на разные цвета, когда проходит сквозь витражные стекла. Она должна сиять и быть тем самым маятником, который ведет воинов к цели.

Мадлен смотрит на Терезу и не видит в ней величия. Все пропало в одно мгновение. Еще на поляне она представлялась той, что сохранила в себе былое великолепие, но, уйдя от света, она вдруг предстала перед глазами монстра такой же потерянной, как и сама Мадлен. В ней нет своего собственного огня. Она нуждается в милости своего Творца, что даровал небесные светила, наполняющие все жизнью. Она нуждается в Боге так же, как и Мадлен — в наследнике Манна.

— …ночь пройдет…

Мадлен приблизилась к Терезе и Самаэлю, услышав обрывок разговора. Им негде таиться, дабы обсудить все с глазу на глаз, но сохранность тайн от других приближенных заботит королеву в последнюю очередь. Так же, как и Самаэля.

Верховный воин не хочет ждать и не скупится на откровенность, выдавая то, чего не стоило. Тереза привыкла ограждать остальных от вещей, которые им знать не безопасно. Она беспокоилась обо всех своих подданных.

— Тебе следует передохнуть, — женщина произнесла эти слова с каким-то затаенным отчаянием, будто не может больше говорить об одном и том же и надеется, что сказанное, наконец, дойдет до собеседника. — Позволь себе, как следует восстановиться. Твои силы на исходе, требуется время для…

— Нет, — Мадлен ответила за Самаэля, вырастая подле воина и становясь с ним рядом. Время для них — роскошь, которую они не могут себе позволить. — Отправляться следует сейчас, пока свежи воспоминания о проделанном пути.

— Тебе не следует влезать в это, — Тереза резко повернула лицо к монстру, и Мадлен заметила, как заострились черты ее лица, как под ее человеческой кожей выделялись истинные черты. Ее внешняя хрупкость обманчива. — Я не отпущу Самаэля, пока он полностью не оправится. Его приказ был четким: защищать наследницу. По его словам, о ее благополучии не следует беспокоиться: пока она нужна, ее не убьют, а значит, время есть.

— У нее нет времени.

Верховный воин выступил вперед, и его голос прозвучал с усталостью.

Мадлен заметила, как многие повернулись в их сторону, обращая все внимание на Самаэля. И женщина знает — почему. Не каждый день услышишь, как самый сильный представитель ордена света, о чьей непоколебимой решимости и суровости слагают легенды, вдруг говорит подобно древнему старику перед ликом смерти.

Тереза покачала головой, вглядываясь в глаза своего главнокомандующего. Какие еще слова она может подобрать, дабы оставить его подле себя? Какие аргументы задействовать? Неужели ее слово для него больше не означает беспрекословного повиновения? В какой момент она успела потерять контроль над своим лучшим воином? Он присягал ей, он обещал отдать жизнь за нее и за все, к чему они стремятся, но королева знала: пока она не прикажет — мужчина ничего не предпримет. А что теперь? Он отказывается слушать. Отказывается признать ее правой. Когда он изменился? Когда присмотр за смертной вдруг перерос во что-то личное для Самаэля? Когда он отодвинул всех на задний план и оставил впереди лишь наследницу? Когда?

— С вами отправятся еще двое, — Тереза нашла что сказать. — Авдон, Шем, — она подозвала двух воинов. — Они помогут вам и в случае чего сумеют дать мне знать, что с вами происходит.

Мадлен разглядывает навязанных помощников. Двое мужчин не отличаются от людей, что она встречала на своем пути. Она легко могла не узнать их, если бы не глаза. Глаза выдают годы и годы, прожитые на земле. Выдают боль и одновременно счастье, что видели эти двое. Они знали многое — и уже ничего не могло их поразить. Монстр искоса взглянула на Самаэля, на его новое выражение лица: неужели все же есть что-то, что может удивить даже ангела?

***

Особняк Манна вновь будто вымер. Создания некроманта и его жены больше не носятся по дому, приводя его в порядок. Тишина стоит на всех этажах, даже дети притихли и сидят в своей комнате, ожидая, когда за ними придут. Только в подвале кипит работа.

Альфред напевает под нос какую-то песню, делая новый надрез на живом сердце. Орган пульсирует из последних сил, но не может остановиться. Подсоединенные электроды не дают человеческому мотору замереть, что позволит очередному незадачливому туристу закончить страдания. Некромант оставляет последний надрез и проводит тонким пальцем по образовавшейся сети кровоточащих рубцов.

— Я же говорил, больно будет только в начале.

Из уст молодой девушки обращение к себе в мужском роде странно, но лежащий на столе мужчина думает об этом в последнюю очередь. Его агония длится целую вечность. Ему не дают потерять сознание, снова и снова приводя в чувство. Ему не дают умереть, говоря, что время не пришло. Он понимает: спасения нет. Его судьба предрешена.

— Скоро все закончится, — раздается мягкий голос над ухом мужчины. — Скоро ты станешь сильным и непобедимым, — ладонь почти любовно поглаживает небритую щеку. — Ты станешь нашим сокровищем. Одним из самых драгоценных экземпляров. Ты и все остальные, — вы позволите нам шагнуть дальше. Вы станете открытием тысячелетия, и никто не посмеет оспорить это.