По дороге мы заглянули в гастроном, и я купила нам обеим по шоколадке.

18

Суббота. Я не могла дышать. Проснулась, судорожно хватая ртом воздух, – дурной сон. На часах 6:02 утра, в комнате непроглядная темень и тепло, Рич пребывает в своем глубоком безмятежном сне. Стараясь не шуметь, я сделала упражнение для восстановления дыхания (вдох на четыре, задержка на четыре, выдох на четыре), но тело мое было настолько переполнено адреналином, что оставаться в постели я уже не могла. Накинув куртку Рича, я спустилась в сад выкурить сигарету. Еще даже не начинало светать. С улицы доносился непрерывный шелест колес по мокрому асфальту.

Устроившись в шезлонге на кухне, я стала читать корейскую кулинарную книгу. Мне казалось, если постараться усвоить базовые принципы корейской кухни (которые, как оказалось, почти совпадают с основами средиземноморской: травы и специи плюс чуть-чуть алкоголя, затем мясо, потом помидоры), то позже я смогла бы приготовить что-нибудь новенькое, по-домашнему оригинальное, и это произвело бы на Рича приятное впечатление. В книге все выглядело так вкусно: курица, обжаренная в соевой пасте кочхуджа; тонко нарезанные ломтики маринованной говядины пулькоги; глубокие тарелки с сытным пибимпапом.

Когда Рич проснулся, я была в душе, и он присоединился ко мне. Я изумлялась тому, насколько различаются наши тела. У него практически не было подкожного жира – чего я очень стеснялась (мое собственное тело – зыбкое и мягкое – местами мне нравилось, а местами – нет), но его священное благоговение перед моей анатомией поддерживало и даже повышало мою самооценку.

– Я не разбудила тебя? – спросила я, смывая пену с его спины.

– Естественно.

– Разбудила? Черт, извини. Я так старалась не шуметь.

– Я шучу, – сказал он, целуя меня в нос. – Не разбудила ты меня.

Это была его фирменная нешуточная шутка, которыми он любил подкалывать меня:

– Ты будешь чипсы с кетчупом?

– Нет, спасибо.

– Эх, поздно.

И затейник Рич, ухмыляясь, протягивал мне тарелку с чипсами – БЕЗ кетчупа. Я полагаю, это был тот тип примитивного, безобидного юмора, которым приходилось овладевать родителям маленького ребенка. Ха! Я обманул тебя!

Мы приняли душ, оделись и уселись выпить кофе за воскресной газетой. Рич читал свежие новости, а я просматривала цветные приложения к авторским колонкам. Меня позабавил рассказ писательницы о том, как она в первый раз делала маммографию.

– Может, выберемся сегодня куда-нибудь? – спросил Рич.

– Куда, например?

– Ну, не знаю. Что-нибудь пристойное, например, пойдем прикоснемся с прекрасному – осмотрим какие-нибудь произведения искусства.

Я рассмеялась. Мы решили пойти в Музей естествознания.

В автобусе было битком народу и очень душно – пожилые женщины с поблекшими глазами, без умолку болтающие друг с другом, выставив в проход свои тележки для покупок; подростки пубертатного периода, едущие в город, чтобы пошляться по магазинам и потусоваться возле пабов, куда их еще не пускают. Я достала телефон: три пропущенных звонка от мамы – нет, спасибо. Я беспечно игнорировала контакты со всеми. В нашем общем чате маячило пятьдесят три непрочитанных сообщения. Звонок от Джесс, еще один от Милы. Голосовое сообщение от кадрового агентства. Фиона звонила мне пару раз и оставляла сообщения. Экран телефона был усеян разъяренными красными циферками, словно приключилась цифровая ветрянка – циферки зудели, напоминая, что я упускаю что-то, наверное, важное.

В очереди перед входом в музей мы наблюдали за бездомным мужчиной, кормившим голубей. Выражение его лица было безмятежным и доброжелательным – святой Франциск Ассизский на Кромвель-роуд. Я не призналась Ричу, что никогда раньше не бывала в этом музее. В детстве меня сюда не водили, и, в отличие от фланирования по художественным галереям, одной ходить в научный музей мне было неловко. В полном изумлении я вошла в огромный атриум – скелет гигантского синего кита парил под сводами. Его кости были подвешены так мастерски, что создавалось впечатление движения, будто он плыл по воздуху. В атриуме пахло старым камнем, как в церкви.

Взявшись за руки, мы с Ричем бродили по залам, лавируя среди толп туристов. Я пыталась впитать в себя все, что видела в этой базилике знаний. Ревущий тираннозавр, сказочные морские беспозвоночные, чучело кенгуру с детенышем в сумке. Мы посмотрели короткометражный фильм о происхождении человека, в котором известные люди из разных сфер деятельности рассказывали историю их ДНК. Я задумалась: может, я тоже на один процент неандерталец? Рич заявил, что умирает с голоду – на завтрак мы выпили только кофе, – и я предложила ему отправиться в кафе и подождать меня там. Мне хотелось ознакомиться с остальными экспонатами выставки. Я остановилась перед колбой с формальдегидом. Настоящий человеческий мозг вместе со спинным мозгом плавал в желтой жидкости. Был ли желтый естественным цветом формальдегида или его специально покрасили в такой зловещий цвет, я не знала. Этот человек, без сомнений, был очень высоким и, скорее всего, мужчина. Такие люди, жертвующие музеям свою центральную нервную систему, как и те, кто завещает черепа для постановок «Гамлета» (об это мне поведал Пэдди), стремятся увековечить себя с помощью науки и искусства. Пытаются обмануть смерть любыми способами.

Рич поджидал меня с кусочками пудинга «Бейквелл», который оказался намного вкуснее, чем можно было ожидать от выпечки в музейном кафе. Я подумала, что это может послужить веским основанием посещать музей самостоятельно.

– Есть какие-нибудь пожелания на ужин? – спросил Рич, давя зевоту.

– Есть! Сегодня я желала бы сама приготовить его. Пибимпап, что скажешь?

– Конечно, – согласился Рич, слегка удивленный. – Очень вкусно.

Когда мы вернулись домой, Рич пошел вздремнуть. Я откупорила бутылку пива и принялась за пибимпап. Выяснилось, что без руководства приготовить его я не смогу. Тогда я решила загрузить рецепт на телефон, чтобы, если Рич войдет, передо мной не было открытой кулинарной книги и задумка поразить его не сорвалась бы.

Количество пропущенных звонков от мамы возросло до двенадцати. Прибавились и от Пэдди, Милы, Джесс, Найла. Шквал звонков. И лес сообщений:

Джони, перезвони мне, пожалуйста.

Подруга, позвони мне, это срочно.

Привет, Джони, пожалуйста, позвони мне, когда получишь это сообщение.

Подруга, какого хрена

ПОЗВОНИ ПРЯМО СЕЙЧАС

Меня охватил невыразимый ужас. Я залпом допила пиво и набрала номер Милы.

– Алло? – произнесла я, услышав, что на звонок ответили.

Но никто ничего не говорил. Вдруг послышались рыдания.

– Детка, что случилось? Что там у вас происходит?

Звуки ее плача рвали мне сердце. Неужели Найл предал ее? Неужели случилось то, чего она больше всего боялась? Да не может быть…

– Мила! Расскажи мне, что