– Улетай, Катька! – заорал он.

Было поздно. Гоярын ударил Лоткову крылом. Еепылесос задымил. Спасаясь от струи пламени, которая вот-вот должна былапоследовать, Катя спрыгнула с пылесоса и уже у самой земли открылаплаток-парашют. Ветер надул его, и она приземлилась вполне благополучно.

– Отлично продумано! Открой она платокчуть раньше – дракон бы ее поджарил или перегревшаяся Курло шарахнула бызапуком!

А так тютелька в тютельку! – оценилЯгун. – Моя жена будет если не умнее меня, то, во всяком случае,предусмотрительнее. Женский ум – штука особенная. Чаще бывает или слишкомбольшой градус, или слишком маленький. А вот Катька умна в самую точку –правильно, общепопулярно, без закидонов. Для семейной жизни о большем и мечтатьнельзя.

Лоткова, спокойно шествовавшая к скамьезапасных, посмотрела на играющего комментатора и вздохнула. Она привыкла ктому, что Ягуна нужно слушать не столько ушами, сколько сердцем.

– 6:3. Чихательный и обездвиживающий мячидо сих пор в игре, – продолжал Ягун. – От того, какому дракону ихскормят, зависит судьба матча. Это так банально, что вполне сойдет за глубокуюи оригинальную мыслю. Советую всем записать в свои блокнотики… Рамапапа,Замерзайло, Энтроациокуль и Умрюк-паша атакуют Гоярына. Чихательный мяч уУмрюка. Изредка бабай с ухмылкой перебрасывает его гандхарву Рамапапе.Замерзайло и Энтроациокуль и не пытаются завладеть мячом. Они мчатся вперед,явно намереваясь заняться Гоярыном и отвлечь его, пока остальные забросят мяч.

Бедолага Гоярын, охмуренный одурительныммячиком, бесится и играет в Герострата со всеми подряд. Хоть у него и однаголова, зато какая! Соваться к нему крайне опасно. Замерзайло вновь рассыпаетсяледяной крупой. Он стремится запорошить дракону глаза. Одновременно онпропускает вперед Энтроациокуль, которая пытается уколоть Гоярына своимзаговоренным шестом. Нет, наглость-то какая, а?

Таня и Пуппер бросились к Гоярыну, стремясьприкрыть дракона, который ничего не видел в этой ледяной завесе. Помогая им,джинн Фарух выдохнул струю пламени – пусть не такую, как у Гоярына, нодостаточную, чтобы растопить ледяную магию Замерзайло. С воем Замерзайло вновьсобрался воедино. Теперь он стал вдвое, даже втрое меньше. Две трети его былирастоплены пламенем джинна, стали водой и ушли в песок.

– Эдакое финальное размышление на темугномика! – подытожил Ягун. – Теперь, чтобы восстановиться, Замерзайлепридется вернуться в родную Антарктиду. Хотел бы я стать огнедышащим джинном!Пусть не в этой жизни, так в следующей! Но что это? Гоярын бросается в атаку ивстречает Энтроациокуль мощным ударом хвоста. Ее шест ломается, и ведьмавыбывает из игры… Хоть одна хорошая новость. Но кто же все-таки отберет мяч уУмрюка и у Рамы, который чей-то там папа? К гандхарву и бабаю просто так несунешься. Эта парочка подкрадывается к нашему дракону. Им всего-то и осталось,что спровоцировать его на метание огня и затем, пока он не захлопнул пасть,атаковать… Отважный Пуппер стрелой налетает на Рамапапу, однако гандхарвбесцеремонно сгребает его за шиворот и пытается сбросить с метлы! Со стороныэто выглядит, словно спятившая горилла из зоопарка поймала третьеклассника!Протестую, это не драконбол! Это избиение малолетних!

На Рамапапу пикирует Танька, но прежде, чем ейудается вырвать мяч, гандхарв касается струн своей лютни! Ого-го, лютня противконтрабаса! Это круто! Это вам не какой-нибудь барабан против губной гармошки!Но, увы, на этот раз не повезло! На Танькином контрабасе лопаются сразу двеструны, и его относит в сторону. Бедная, бедная Танька! Беднее тебя по жизнитолько бедная Лиза!.. Гандхарв доволен. Он лучится от счастья, как фонящийреактор! Дайте мне стаканчик атомов, профессор!.. Эй ты, Умрюк! Живее всехживых, тупее всех тупых! Не ломай нам Пуппера!.. А-а-а!

И, забыв о рупоре, Ягун ринулся в бой. Танябеспомощно посмотрела на контрабас. Без двух струн он, хотя и держался ввоздухе, утратил прежние скорость и маневренность. Теперь он летал не лучше,чем пружинный диван, который брали напрокат пожилые ведьмы, отправляясь наЛысую Гору.

Тане хотелось заплакать! Да что же эта сборнаямира делает! Превратила матч в какие-то магладиаторские бои!

Она скорее почувствовала, чем увидела, чтокто-то возник рядом. Она повернула голову и увидела ободряющую улыбкуНутто-Гнутто. Если, конечно, жуткую многозубую улыбку бабая кто-нибудь способенбыл назвать ободряющей. Для этого нужно было иметь воображение.

Нутто-Гнутто рванулся вперед. Таня и непредполагала, что массивный бабай способен развить такую скорость. Почти сразуон оказался между Рамапапой и Умрюк-пашой.

– Два сражающихся бабая – это сильно! Этодушещипательно, как схватка двух дождевых червячков за один яблочныйогрызок! – тараторил Ягун. – В одно мгновение Нутто-Гнутто вырываетмяч у Рамапапы и, стиснув запястье Умрюка, дарит свободу одиноким Пупперам!Освобожденный Гурий имеет вид полузадушенный, но благородный. По ходу делаПуппер поднимает ручку и вяло шевелит пальчиками, приветствуя своихпоклонников. Вот он – страстный английский темперамент! Горяч как мороженое!Поправив челочку, Пуппер вместе с Нутто-Гнутто атакует Агриппу. Он отвлекаетдракона, вызывая огонь всех его глоток на себя, а Нутто-Гнутто точно ирешительно забрасывает мяч в его среднюю пасть! Получай, фашист, гранату!Получи и передай другому! Вспышка! Оглушительным чихом бабая отбрасывает насотню метров, но все уже свершилось! 6:5! Невидимки проигрывают лишь одно очко!Теперь для полного счастья осталось забросить только обездвиживающий мячик…

Таня, пытавшаяся добиться от своегопокалеченного контрабаса хотя бы минимального послушания, внезапно пересталаразличать слова Ягуна. Они становились все тише и тише, словно кто-топостепенно убавлял звук. Вначале она решила, что это иссякает магия серебряногорупора, но почти сразу поняла, что дело в другом. И ей стало жутко, потому чтоименно в эту минуту она начала ошущать боль.

Локон Афродиты в кармане у Тани раскалилсянастолько, что прожег комбинезон. Жар достиг тела. Боль была невыносимой, точнов кожу вгрызлось раскаленное сверло. Она перестала что-либо видеть, слышать,понимать. Осталась одна боль. Не думая ни о чем ином, Таня отпустила грифконтрабаса и схватилась за карман. В ту же секунду ураганный порыв ветра,возникший из ниоткуда, сбросил ее с контрабаса. Таня падала и сквозь белуюклейкую массу, заполнившую ее сознание, понимала, что не сможет произнестиподстраховочное заклинание и заклинание смягченного падения. В мыслях всепуталось, мешалось. Не было ни страха, ни удивления. Ей почему-то казалось, чтоона падает не вниз, а вверх. И вообще не падает, а скользит по бесконечномузолотому волосу, который сплетается с лучами солнца.