орало за стенкой. Там реклама «Ультры»сменилась эстрадной программой.

Да... В небо – это хорошо. На вертолете, надельтаплане, на параплане... Но на земле тоже хорошо. В тайге, на амурскомутесе, на волжском откосе, на мысе Край Света... Где только не была Алена, нораспластанной на продавленном диване ей быть еще не приходилось.

Причем еще не факт, что это скоро закончится.Может быть, она и умрет вот так, связанная. Может, ее бросили здесь, чтобыуморить!

Он живет по законам другим,

И ему умирать молодым! —

услужливо подсказал какой-то радиосадист.

Горло стиснуло судорогой, но тотчас Аленаневероятным усилием воли заставила себя расслабиться.

Если бы кому-то остро понадобилась ее смерть,вряд ли имело бы смысл тратить столько сил. Мент-похититель запросто могзадушить ее прямо в машине, как некогда душили своих жертв пособники ЛюбыКирковской. Или, обездвижив шокером, изобразить-таки вариант Анны Карениной. Ноон привез ее сюда... и его собеседник, вспомни, сказал: «Она мне нужна живая!»

Алена уже не в первый раз возвращалась мыслямик этому собеседнику с таким спокойным, но вместе с тем непреклонным, угрожающимголосом. Все-таки она его определенно где-то слышала. Другое дело, что звучалон тогда иначе. Мягко, вкрадчиво. Можно сказать, ласково...

Я сорвусь с земли, словно пес с цепи,

И поднимусь к облакам.

Я обойду облака, моя страна далека,

Но я найду тебя там.

О, картонные крылья – это крылья любви!

Что-то закрутилось в голове, какое-товоспоминание.

Так, напрягись, напрягись, детективщица!Попытайся связать концы с концами! Ведь ты так виртуозно проделываешь это всвоих романчиках...

Голос... ласковый взгляд... длинное пальто. Нуда, точно, у мужской тени со знакомым голосом было длинное пальто!

Ну и что? У Михаила длинное пальто, но это ужточно не Михаил. Уж не столь давно они и расстались, чтобы не вспомнить егоголос с полузвука, с полуслова. В том-то и дело, что слышала того человекаАлена совсем недавно, но слышала недолго, голос и его владелец еще не успелизафиксироваться в памяти. К тому же известно, что настроение может преображатьголос до неузнаваемости, придавая ему совершенно чужие интонации. Со своимподельником мужчина в длинном пальто разговаривал, чуть не скрежеща зубами отярости, а с Аленой – ласково, мягко...

Черт, ну почему у нее такая дурная звуковаяпамять? Что звуковая, что двигательная. И слуха музыкального нет. Всегда ужаснозавидовала людям, способным уловить, что, к примеру, в танце виллис в балете«Жизель» фальшивит вторая скрипка.

Ласковый голос и длинное пальто...

Какой бы отвратительной ни была звуковаяпамять у Алены, голоса своих давних знакомых она помнит хорошо и узнаетзапросто. Получается, с этим человеком она познакомилась не столь давно. Скореевсего, буквально на днях. Остается догадаться, с кем.

А тут и гадать нечего. Таких знакомцев у неедвое.

Алена вспомнила, как входит в свое купе СВ – иотшатывается, почти уверенная, что перепутала двери, потому что видит мужчину,который снимает длинное пальто. Это был Игорь.

Итак, Игорь – подозреваемый номер один, как быжутко ни звучало это словосочетание по отношению к человеку, с которым ты...который с тобой...

Все нормально, все в порядке,

Я беру тебя с собой,

Я беру тебя с собой —

В темный омут с головой.

Вряд ли это Игорь, конечно!

Дальше поехали.

Длинное пальто и ласковый голос и у лукавогокрасавчика Александра. А еще у него стрельчатые ресницы, блудливые глаза инеотвязные губы.

Глупости! С чего бы Александру...

Не с чего. И Игорю не с чего. И никому изАлениных знакомых не с чего. Однако же...

В чистом поле васильки,

Дальняя дорога,

В чистом поле васильки,

А в душе тревога... —

глухо пропели за стенкой – словно предупредилиоб опасности.

В следующую минуту послышался звук отпираемойдвери. Сердце стукнуло где-то в горле: это надежда всколыхнулась. А вдругЛюська решилась плюнуть на свой страх перед постояльцем и заглянуть в егокомнату?

Нет!

Вспыхнул свет, и Алена с болью зажмурилась.

– Спишь? – раздался негромкиймужской голос. – Не спи, замерзнешь!

Ее и в самом деле заколотило ознобом. Но не отхолода, конечно. От равнодушия, которое прозвучало в этом голосе...

Разомкнула ресницы. Невысокий человек сбросилв угол серую кургузую куртку, а когда повернулся к Алене, она чуть неподавилась криком: на голове у него была черная шапочка-чеченка с прорезями дляглаз и рта.

В руках кобура. Из кобуры он достает...

Алена обмерла, но в следующую минуту увидела,что это не кобура, а футляр фотоаппарата. И ударила догадка: если бы этотчеловек явился ее убивать, он не прятал бы лица.

Значит, она останется в живых. И этот типпросто хочет обезопасить себя на случай неожиданной встречи с ней впоследствии.

Ладно. Ей бы только выжить, только бывыбраться отсюда! А уж там она всю нижегородскую милицию поштучно переберет, анайдет того толстощекого, который приволок ее сюда. Уж его-то она отличнозапомнила, хоть только раз видела в машине. Запомнила потому, что поросячьеймордой он здорово напоминал человека, которого Алена (и вместе с ней примерно90 процентов жителей России) презирала всей душой: бывшего премьер-министра.Того самого плешивенького молодчика, который обрушил Россию в жуткий дефолт,продав соотечественников за тридцать сребреников, а через пару летматериализовался в должности полпреда президента по Приволжскомутерриториальному округу... Впрочем, о соотечественниках вопрос спорный, потомучто предатели не имут ни сраму, ни отечества, ни национальной принадлежности.Тем паче этот сай-ен-то-лог, так его и этак...

Спокойно, Алена. Сейчас уж точно не дополитических симпатий и антипатий!

Между тем человек в маске вынул фотоаппарат ипринялся снимать Алену, заходя то с одной стороны, то с другой. Чувствовалось,что искусство фотографии – для него дело почти непосильное, так долго онприцеливался, так громко сопел, так прочувствованно матерился порой и таксурово рявкал на Алену:

– Открой глаза! Кому говорят, откройглаза! Смотри на меня! Еще смотри!

Он так старался, словно хотел послать этифотографии на конкурс под названием «Спасите наши души!».