Да уж, наверное, не просто так ее снимают! Этифотографии предназначены для кого-то...

Их пошлют неведомому человеку с припиской:«Немедленно выплатите нам столько-то и столько-то мелкими купюрами, не тоизображенное на фотографиях тело распростится с головой!»

Да у кого можно вытянуть деньги угрозой смертиАлены? У Михаила? Смешно, он перебивается от гонорара до гонорара, Москва бьетс носка! Ну разве что в ее издательство прислать жуткие фотки: «Платите, не толишитесь своего любимого автора!»

«За Дмитриеву платить?! – воскликнуттам. – Ну, была бы Маринина или Донцова, еще ладно, а то Дмитриева! У настаких авторов... Подумаешь, одним больше, одним меньше». Нет, сначала, конечно,поохают, поахают. А потом будут ставить в план не новые романы АленыДмитриевой, а только ее переиздания. И фамилия на титуле будет заботливообведена черной рамочкой...

Может, она несправедлива. Может, слишкомпессимистична. Но попробуйте остаться оптимистом, несколько часов пролежав вполной неподвижности, с заклеенным ртом... А как хочется в туалет! И даженевозможно сказать об этом похитителю!

Изверг наконец-то вполне насладился своиммастерством и спрятал аппарат. А может быть, исщелкал пленку.

Подошел к Алене и принялся снимать с неелипкие, трескучие ленты пластыря.

Она замерла, боясь дышать, не веря своемусчастью.

Неужели ее отпустят? Неужели весь этот кошмаркончился?!

Нет, вряд ли. Потому что если она выйдетотсюда, то запомнит адрес. И вернется – не одна вернется... Похититель не можетэтого не понимать, не дурак же он.

А вдруг – не понимает? А вдруг – дурак?

– Свожу в сортир и снова свяжу, –деловито развеял ее иллюзии человек в маске. – Не вздумай дергаться –пришью на месте. И уже не электрошокером.

Он вынул из-под свитера пистолет и навинтил наствол глушитель.

– Мне, конечно, велено тебя живойподержать, но, с другой стороны, если начнешь трепыхаться, волей-неволейпридется стрелять. А что? Фотки у нас твои есть, он на них клюнет, не может неклюнуть...

«Кто?!» – кричала взглядом Алена, нопохитителю было не до того, чтобы вглядываться в ее глаза.

Рывком поднял ее на ноги, поддержал, потомучто онемевшие ноги подогнулись, как макаронины. Застоявшаяся кровь расходилась,по его мнению, слишком медленно, поэтому он не стал ждать, пока Алена сможетпередвигаться самостоятельно, а поволок ее из комнаты, как мешок. Все, что онамогла, это слабо отталкиваться руками от невероятно грязного пола.

Вообще ей еще не приходилось видеть, чтобылюди жили в таком эпическом беспорядке. Ободранные обои, облезлая краска наполу, забитые мусором щели между досками, откуда несет стужей... первый этаж,наверное. По типу квартира из тех, которые строили в тридцатые годы в такназываемых «домах для ИТР». Теперь многие из этих домов, особенно в верхнейчасти города, раскуплены зажиточными людьми и считаются вполне элитным жильем.Но не этот сарай, нет, не этот...

Сбоку мелькнула кухня, и Алена успела заметитьузкое, в одну створку окно, за которым на чернильно-черном небе виселизысканно-тонкий, словно осколок льда, полумесяц.

Весьма выразительная примета! В смысле, неполумесяц, а это узкое окошко. Как правило, у «домов ИТР» окна либотрехстворчатые, либо самые обычные, в две створки.

Может показаться странным, что в томсостоянии, в каком пребывала Алена, она еще находила силы брезговать окружающейгрязюкой и в то же время делать какие-то логические умозаключения. Но не зрянекоторые знаки Зодиака уверены, что Дева родилась от случайного союза междущеткой для уборки и компьютером...

Впрочем, все вылетело из головы у Алены, кактолько она увидела, что в углу захламленного коридора лежит, скорчившись,какой-то человек. Его узорчатая от синяков и ссадин физиономия была озаренаблаженной, почти детской улыбкой. Очевидно, это Леха, и, судя по улыбке, емуснились самые прекрасные сны, пробудить его от которых оказалось невозможно,хотя Алена постаралась довольно чувствительно пнуть его в бок.

– Бесполезняк, – равнодушно буркнулчеловек в маске. – Не трудись. Что его, что Люську теперь и пушкой неразбудишь.

Похититель поволок Алену дальше, и она мелькомувидела в приоткрытую дверь Люську. Расплывшаяся бабенка, с некогда, судя повсему, тонким и красивым, а теперь набрякшим, багровым лицом и жиденькой«тифозной» стрижкой, валялась на диване, еще более продавленном, чем тот, накотором мучилась Алена. Очевидно, в комнату постояльца снесли лучшие вещи.Спасибо и на том.

Кстати, «голая русалка алкоголя» была вовсе неголой, а вполне одетой, в каком-то растянутом, грязном свитере и лыжных штанах.Сбившееся под ней в кучу постельное белье имело именно тот серо-буро-малиновыйцвет, о котором каждый много слышал, но никогда его не видел. Ну вот Аленатеперь сподобилась...

Люська храпела так, что и верно – даже грохотпушек не прорвался бы сквозь эти раскаты. И Алена поняла, что и в самом деленадеяться ей не на кого. Кроме случая...

В это время человек в маске втолкнул ее внемыслимо грязный, дурно пахнущий туалет и встал, чуть прикрыв дверь, направивна Алену ствол.

Она в испуге глянула на похитителя: он что,собирается остаться здесь ?!

– Давай делай свои дела, пока я непередумал, – грубо сказал он. – А не нравится – сейчас отведуобратно, будешь еще сутки терпеть!

Она подавила слезы таким героическим усилием,какого, пожалуй, еще ни разу в жизни делать ей не приходилось. «Это не человек.Это ничтожество. Перед ничтожеством невозможно унизиться», – твердила онасебе, дрожащими руками поднимая измятое, запыленное платье.

Так-то оно так, однако если бы ее похитительсейчас все-таки посмотрел на нее... Наверное, ему и впрямь пришлось быстрелять.

К счастью, этого не случилось. Он, похоже,услышал какой-то шум в коридоре и выглянул туда, не отводя, впрочем, от Аленыствола. Но хоть писатели сплошь и рядом употребляют такие выражения, как«пистолет смотрел на нее своим черным неумолимым глазом», его взгляд Аленунимало не смутил.

Она успела натянуть колготки и поправилаплатье, когда человек в маске снова сунулся в туалет.

– Готова? – спросил мрачно. –Топай на кухню.

Здесь, продолжая держать Алену под прицелом,он налил из-под крана воды в грязный пластиковый стакан (никакой другой посудыу Люськи не нашлось) и подал Алене, предварительно сделав ей знак снять со ртапластырь.