Губы онемели, не слушались, но она взахлебглотала воду, наслаждаясь ее живым вкусом, и при этом отчаянно косила глазами вокно, за которым виднелись очертания каких-то сараев, полузанесенных снегом, сплотными сугробами на крышах.

Где она находится? Создалось впечатление, чтогде-то на окраине Автозавода, в самой глухомани... Хотя, между прочим, и вверхней части города полным-полно таких же укромных уголков. Даже неподалеку отАлениного дома, скажем, где-нибудь на Ломоносова, на Ашхабадской, Тимирязева,да мало ли!

– Хватит, а то лопнешь, –скомандовал человек в маске, отбирая у нее стакан и швыряя грязное, пахнущеепрогорклым жиром полотенце. – Вытрись.

Алена не сразу поняла, зачем нужно, чтобы онанепременно вытерла рот, потом сообразила: на мокром лице пластырь не будетдержаться. Так и вышло. Рот себе заклеила она сама, повинуясь выразительномудвижению «одноглазого» ствола, ну а уж руки и ноги привязывать к дивану – этогоудовольствия похититель никому не уступил.

Она была настолько сосредоточена на том, чтобыне заплакать, что даже боли не чувствовала, даже его грубых рук не ощущала.Надо отдать ему должное: он ее не лапал. Касался торопливо, деловито, как быдаже брезгливо.

Потом отвернулся к брошенной в угол куртке,достал оттуда одноразовый шприц, ампулку...

Алена задергалась так, что даже тяжеленныйдиван пошатнулся.

– Тихо! – рявкнул человек в маске,вдавив ее в диван и натренированным движением всаживая иглу в бедро прямосквозь платье и колготки. – Тебе же лучше будет. Уснешь – и время быстреепройдет. А то лежи тут и жди, пока твой благоверный фотографии получит даприедет за тобой... Спи и молись, чтобы он поскорее примчался, поняла?

«Мой благоверный? – суматошно мелькнуламысль. – Михаил, что ли? Они сделали это со мной, чтобы заманить Михаила?!Но ведь он бросил меня, ему на меня наплевать, он ни за что не приедет, чтобыспасти меня, он вообще в Болгарии!!!»

На этой мысли ее захлестнул сон, как удавка,внезапно и беспощадно.

***

Несмотря на тревогу, Костя заснул, казалось,еще прежде, чем коснулся головой подушки. И когда утром вскинулся, то увидел,что безнадежно проспал: несмотря на все свои благие намерения поднятьсяпораньше, провалялся аж до одиннадцати.

Хотя что он такое проспал? Сегодня же шестоеянваря, воскресенье. Ни на какие лекции не надо, и салон не работает до вечера.А там диспетчер сообщит ему, когда прийти конкретно, с кем встречаться...Наверняка перед праздником будет горячий вечерок, и это хорошо, потому что чембольше работы, тем больше денег.

Он откинулся на подушку и принялся вспоминатьсвой сон. Сон был дико смешной, потому что снился Косте почему-то Влад. Будтоон явился в агентство в этом своем прикиде Северного Варвара с огромным мечом ираспугал там весь народ. Дамы и господа голые выскакивали из спален, такаясвалка – просто ужас, было и страшно, и смешно. И вот, улыбаясь до ушей ипотягиваясь, Костя вдруг вспомнил, почему хотел проснуться пораньше. Потому чтонужно поговорить с матерью!

– Ма! – крикнул он, свесившись спостели, но никто не отозвался. Костя, как был в трусах, вышел из комнаты иувидел, что в квартире пусто. Наверное, мама ушла на базар или в магазин.Чайник на плите был очень горячий – скорее всего, на дорожку напилась чайку иушла буквально только что.

Он чертыхнулся. Мать как умотает по магазинам,так это на полдня. Тем более нынче, в предпраздничный день. А жутко нетерпелось узнать, что она там и кому наболтала на этом телефоне доверия. Сдругой стороны, еще не факт, что она правду скажет. А не продолжить ли, пока еенет, начатое вчера расследование?

Костя налил чаю, сделал бутерброд потолще,закутался в теплый махровый халат и с тарелкой вернулся в свою комнату.Поудобнее устроился в кресле и набрал тот же номер, что и вчера.

Телефон оказался занят. Костя набрал еще раз –снова занят. Видимо, еще кому-то перед Рождеством потребовалось доверительнопообщаться с психологом. Он включил музыку, под которую съел весь бутерброд ипочти допил чай, когда наконец раздался нормальный гудок – и трубку тотчасподняли, вернее, схватили.

– Алло! – выкрикнул какой-томужчина, очевидно, донельзя раздраженный звонком, но тотчас спохватился. Голосрезко изменился, теперь он звучал мягко и вкрадчиво: – «Телефон доверия»,слушаю вас.

Что-то было в этом голосе особенное – и всамом деле вызывающее доверие. Костя представил, как трудно встревоженномучеловеку, тем более женщине устоять перед этими вкрадчивыми интонациями. Голоспросто обезоруживал...

Обезоружил он и Костю. У него был какой-топлан, как начать разговор, но тотчас все вылетело из головы, и он ни с того нис сего взял и бухнул:

– Позовите, пожалуйста, к телефону АленуДмитриеву!

– Что-о? – выдохнул человек надругом конце провода – так изумленно, что Костя почувствовал себя полнымдураком и чуть не нажал на рычажок, как вдруг его собеседник, словно почуяв этонамерение, воскликнул: – Пожалуйста, не бросайте трубку! Прошу вас, оченьпрошу!

И Костя понял, что в голосе собеседника звучитне изумление, а крайняя тревога. И эту тревогу вызвал к жизни он сам – однимтолько упоминанием Алены Дмитриевой.

Ох и наворотила, чувствуется, делов эта самаяписательница!

– Алло, вы слушаете? – переспросилтот человек, и Костя буркнул неохотно:

– Слушаю, да.

– Откуда вы знаете Алену? Почемуспрашиваете ее по этому номеру? – не унимался психолог.

– Да так, случайно, – уклончивоответил Костя. – Просто позвонил и спросил. А что, нельзя?

– Можно, можно, – заторопился егособеседник. – Я очень рад, что вы позвонили. Просто я невероятно удивился,услышав имя Алены. Вы с ней хорошо знакомы?

– В жизни ее не видел, – откровенноответил Костя, чем поверг психолога в короткий, но глубокий ступор. – А выее знаете?

– Да, – выпалил тот. – Знаю. Ия ее очень... впрочем, это неважно. Важно другое: вот уже сутки я не могу донее дозвониться. Вчера звонил, ночью звонил, сегодня с утра... Все времявключается автоответчик. Я сначала сообщения оставлял, потом перестал. Нет, японимаю, конечно, мало ли где и у кого она может быть, Алена взрослая и вполнесвободная женщина, я не имею никакого права ее искать, но...

Он запнулся, и Костя вдруг почувствовал, чтоэтот психолог просто-таки с ума сходит не только от беспокойства за этувзрослую и свободную женщину, но и от ярости, что не имеет права ее искать. ИлиКостя сам ничего не понимал в мужской психологии, или тут речь шла не о простомзнакомстве!